Не доходя двух подъездов до нужного, мы приостановились. Навстречу нам приближался человек, который, поравнязшись, негромко сообщил — Все в порядке. Не выходил.

Мы переглянулись. Иванов в данной операции был старшим, и поэтому команды отдавал он.

— Ну что же — пошли, — сказал Иванов.

Сразу же, неизвестно откуда взявшись, несколько человек забежали в подъезд раньше нас. Когда мы вошли, они ждали нас возле лифтов. Иванов спросил:

— Пожарный спуск и черный ход?

— Под контролем, — ответил тот, что встретит нас у дома.

— Гаражи?

— Блокированы.

— Он дома?

— Вечером был. Видимо, лег спать, когда свет погас. Никто с тех пор не выходил, не выезжал.

— Он один был?

— Других не замечалось. Может быть, кто-то там уже находился, когда мы прибыли; не знаю.

— Разве не прослушивали?

— Прослушивали. Временами звучал телевизор или шум воды. Ничего другого.

Ну, это не очень убеждало.

— Чердак контролируется? — спросил я.

— Разумеется.

— Крыша?

— Так точно. Нет, он в квартире, не сомневайтесь.

— Берем, — сказал Иванов, но таким тоном, словно хотел дождаться еще чего-то. Моего согласия, наверное, хотя я тут не командовал. Мне же еще чего-то не хватало. Ага, вот:

— А внутри по лестнице какие-то передвижения засекали?

— Нет. Обращали внимание только на входивших и выходивших.

— Понятно, — сказал я.

Не наблюдали. Значит, нужный нам человек мог в любое время выйти из своей квартиры и войти в другую — в этом подъезде их было еще тридцать девять. Вот так-то. Войти и остаться, и сейчас спокойно сидеть там.

Почему бы и нет? Такая квартира могла быть заранее подготовлена и быть вне всяких подозрений. Уж у кого-кого, а у нынешних моих оппонентов времени и возможностей все предусмотреть было — хоть завались… Подумав о них как о врагах, я внутренне усмехнулся: знал, что, когда наша возьмет, они из противников превратятся в исправных служак властей. Но для этого нам надо было еще победить.

Я сказал:

— Пусть кто-нибудь по возможности быстро установит всех квартировладельцев этого подъезда. И соседних тоже — на всякий случай.

Балконы-то соприкасаются… Ну что же — посмотрим, что у него там…

Поднимаясь, мы заняли оба лифта, одна группа побежала по лестнице. У нужной квартиры остановились. Иванов глянул на меня. Как-то само собой командование перешло ко мне. Я предложил:

— Послушаем немного.

Он передал мне наушники. Слышимость оказалась отличной. Явственно различались неторопливые шаги — два шага, пауза, четыре шага, звук отодвигаемого стула. Обитатель негромко мурлыкал песенку. Засвистел и умолк чайник. Я сказал:

— Звоните.

Один из группы нажал на кнопку звонка. Хорошо слышно было, как он заиграл внутри. Вскоре из квартиры откликнулись:

— Минутку!..

И это тоже было слышно весьма отчетливо. Я сказал Иванову:

— Теперь вырубите у него ток. Ящик со счетчиками и предохранителями, висевший тут же, на лестничной клетке, был не под замком. Иванов сам распахнул дверцу, опустил оба рычажка.

— Звоните снова, — сказал я. На кнопку нажали. Звука не последовало: квартира была обесточена. Но через секунду снова послышалось:

— Сейчас, сейчас иду! Все было ясно.

— У него магнитофоны на батарейках, — сказал я. — А тот, что откликается, он подключил к звонковой кнопке, а надо было бы к самому звонку. Это они прохлопали.

— Вы думаете?..

— Уверен. Ладно, открывайте, смотрите, что и как — потом доложите.

— А вы?

— Я уже и так опаздываю, — сказал я. — Скомандуйте там, пусть мне подгонят машину — у молодых ноги побыстрее…

— Где вас искать?

— На открытии съезда азороссов.

Значит, он сбежал, а может быть, его сегодня там и вообще не было — так думал я, направляясь в названное Иванову место.

Это оптимизма не придавало. Хоть на полшага, но он нас обошел. Однако это вовсе не значит, что он ощутил на себе наше пристальное внимание.

Совершенно необязательно. Скорее всего сработало лишь стремление лишний раз подстраховаться от всяких непредвиденных обстоятельств, досадных случайностей и прочего. Могу держать любое пари на то, что его в той квартире и ночью не было. Искать его по всей Москве — дело пустое. Он все равно должен не позже определённого часа появиться на открытии съезда. Опоздать он не может, следовательно — сделает все, чтобы оказаться там с запасом времени, все еще раз продумать на месте и, если нужно, внести поправки. Но театр охраняется, раньше времени туда никого не пустят. А потом охрана будет бдительно следить за всеми присутствующими, и что-либо предпринять ему будет трудно. А что вообще можно предпринять? Стрелять из снайперского оружия с одной из окрестных крыш при подходе Искандера к театру? Отпадает. Потому что все крыши уже с вечера обсажены нашими. Для того чтобы пойти на это, надо быть камикадзе. Понятно же, что покушавшегося сразу схватят, если его не растерзает толпа. Тут нужен фанатик, а тот, кого я сейчас искал, обладал, насколько я мог судить, характером совсем иным.

Что остается? Взрыв. Если ты, находясь в двух десятках метров от объекта, нажмешь кнопку в кармане — никто тебя не заподозрит. И ты получишь полную возможность выразить свой ужас и благородное негодование.

Но прежде чем нажать кнопку, надо еще заложить заряд. Учитывая, что проверка каждого помещения в театре проводится четырежды в день, — заряд можно поместить в нужное место не более чем за шесть часов до начала события. И замаскировать так тщательно, что его невозможно будет обнаружить и при последней проверке непосредственно перед появлением Искандера.

А вывод? Вывод один: он должен был остаться в театре на ночь. Похоже, другого варианта просто не вырисовывалось.

Однако все работники театра, все люди съездовской команды проверены-перепроверены. Следовательно, чтобы не быть раскрытым, этому человеку нужно было либо внедриться давно, либо принять облик другого.

Это все? Не упустил ли я еще какого-нибудь варианта?

Вскоре я уже был совсем рядом. Оставалось все выяснить и проверить на месте самому.

Еще на дальних подступах к Художественному театру стала заметна толпа.

Народу собралось куда больше, чем перед любой премьерой. Были там наверняка и подлинные сторонники азороссов и Искандера, и просто любители сенсаций и всяческих торжеств. Бросалось в глаза огромное количество охранников в униформе. Я знал, что не меньше было и работников спецслужб в штатском. Ими были сейчас густо населены также все ближайшие улицы и дворы.

Когда я медленно пробирался через толпу к зданию театра, сзади кто-то вдруг схватил меня за плечо. Я обернулся и увидел Наташу.

Я догадывался, что она придет сюда. Мне и хотелось этого, и не хотелось, потому что я опасался, что не все пройдет гладко и сегодня не обойдется