Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Детская проза » Ключ-город - Александр Израилевич Вересов

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 98
Перейти на страницу:
командир не рассердился, а, напротив, дружелюбно улыбнулся, боец принялся словоохотливо объяснять:

— Придумали мы из этой бочки печурку соорудить. Дыру пробьем, приладим трубу, пускай греет… А вы к нам, товарищ командир, на время, или как?

— Я к вам комиссаром назначен.

— Ну, на постоянно, — вздохнул чубатый, — хлебнете вы здесь лиха.

— Вместе хлебать нам это лихо.

— Что и говорить, вместе, — рассмеялся боец.

Марулин помог ему плотнее пристроить бочку на плече.

— Зовут-то как?

— Левченко Степан, — ответил красноармеец и двинулся осторожными, цепкими шагами.

Заботы сразу обступили комиссара. По ночам в крепость переправляли оружие и боеприпасы. Ими занимался комендант: распределял по взводам. Хлеба и продуктов прибывало маловато. Вопросы питания взял на себя Валентин Алексеевич. Он вместе с бойцами обшарил все складские помещения. Пожива оказалась не велика. Тогда внимание Марулина привлекли огороды. Посажены они были старой охраной складов.

Грядки внутри крепости красноармейцы обобрали быстро. Зато с теми, которые находились на валу, за стенами, пришлось повозиться: огород на виду у врага.

Ночью бойцы выползали на вал. Лопаты с собой не брали, чтобы стука не было. Руками снимали кочаны капусты, вырывали картошку. Рогожные мешки тащили в ворота волоком.

Продовольственная каптерка понемногу заполнялась.

Вообще капитан Чугунов охотно принял распорядок, предложенный комиссаром:

— День твой, ночь моя.

По ночам Марулин следил за переправой, проверял посты.

В «нолевое время» (так в крепости называли время после двадцати четырех) комиссар поднимался на наблюдательный пункт в башню Головкина.

Ему памятно было неожиданное чувство страха, которое он испытал, когда шел сюда впервые. И сейчас в полной темноте нащупывал ступени, хватался руками за холодные, замшелые стены. Что-то вдруг заметалось перед ним — зверек или птица, задело плечо, скользнуло по лицу.

Воздух был затхлый, душный. Подъем казался непомерно долгим. Вдруг посвежело, в обрушенных проемах проглянули звезды. Наконец-то вершина башни.

Дежурный, уступая комиссару место у амбразуры, спросил:

— Не напугали вас летучие мыши? Живут, никак не выкурить…

На наблюдательном дежурил Андрей Зеленов, неизменно спокойный, широкоплечий артиллерист. Он говорил тихо и двигался тихо.

На высоте погуливал ветер. Марулин прислушался к то нарастающему, то стихающему гулу.

Шлиссельбург вначале показался ему сплошной темной массой, чуть виднелись очертания крыш. Пришлось подождать, когда глаза освоятся с темнотой.

Зеленов передал бинокль и сказал:

— Не пойму, что там такое, товарищ комиссар.

В большом доме на улице, которая выходила к набережной, часто открывалась дверь. Светились неплотно занавешенные окна.

— Вероятно, офицерский клуб, — определил Марулин.

Зеленов потоптался на месте от холода. Повернулся к комиссару, сказал, растягивая слова:

— Вольно живут, сволочи, не хоронятся. А мы на своей земле на цыпочках ходим.

Внимание Марулина было сосредоточено не на городе. Он смотрел прямо перед собой, вниз. Там, на узкой и длинной земляной косе, которая отделяла Новоладожский канал от Невы, происходила скрытная, но усиленная работа. Видимо, строились укрепления, траншеи, блиндажи. Фигуры в шинелях двигались на фоне более светлой воды.

На войне ночь — горячее время.

Перед рассветом комиссар зашел еще к пулеметчикам, поставившим свой станковый пулемет, или, как они говорили, «станок», в воротах Государевой башни. Побывал и у связистов, которые налаживали через протоку подводный кабель на правый берег.

Возвращаясь к себе, комиссар думал о словах, сказанных артиллеристом. Не только у Зеленова — у многих такие мысли. Видеть врага и бездействовать — обидно.

Нет, нельзя оставить слова артиллериста без ответа. Если не сегодня, то завтра надо напрямик поговорить обо всем с людьми… Чугунов спал одетый, в сапогах, на досках, брошенных на ржавую сетку кровати. Марулин растолкал его и сам улегся на пригретое место.

Ему казалось, что только он успел сомкнуть веки, как услышал, что его зовут. Вскочил, схватил автомат, висевший у изголовья.

Около кровати стоял Левченко.

— Ну и здоровы вы спать, товарищ комиссар. Уж я вам в самое ухо докладывал. Капитан Чугунов наверх просит.

Выйдя из комнаты, Валентин Алексеевич зажмурился. Ломило глаза. День был яркий. Осеннее солнце светило щедро.

На стене у прикрытия сгрудились красноармейцы. Комендант стоял, сведя руки за спину. Валентин Алексеевич подумал: «Отчего у него пальцы так быстро движутся?» И вдруг заметил, что все держат шапки в руках и смотрят на Шлиссельбург.

Марулин встал рядом с капитаном и услышал его слова, процеженные сквозь крепко стиснутые зубы:

— Взгляни, что делается!

Наискосок, за рекой, у белых стен собора были врыты в землю четыре виселицы. На тугих веревках раскачивались четыре трупа. Руки у них связаны, вытянутые ноги казались неестественно длинными. Среди казненных — женщина, ее распущенные волосы прикрывали плечи.

По соборной площади расхаживали часовые в зеленых шинелях.

Марулин на своем солдатском веку видел немало убитых и к смерти относился просто, она каждого подстерегает. Но повешенных видел впервые. Все плыло у него перед глазами.

Кто вы, простившиеся с жизнью в глухой час на соборной площади? Коммунисты или комсомольцы? Рабочие с Судоремонтного? Или матросы-речники? Шлиссельбургские жители, которые не могли смириться с неволей? Прощайте, родные, безвестные!

Тишина вокруг.

Из толпы бойцов кто-то выбежал, кинулся к пулемету. Но не успел схватиться за рукоятки. Товарищи оттащили его прочь.

Валентин Алексеевич не разглядел лица красноармейца. Тот уткнулся лбом в камни. Спина его горбилась, плечи тряслись.

И такое комиссар видел на войне впервые… Он думал: разговор с бойцами откладывать дольше нельзя. Разговор должен состояться сейчас, немедля.

Собрания в крепости, как и повсюду на передовой, были не в обычае. Комиссар обошел всех красноармейцев, и отдыхавших, и стоявших на посту.

О чем говорил он? О том, что впереди тяжелые сражения и надо хорошо подготовиться к ним. Пусть никто не упрекает себя в бездействии. Надо крепко вцепиться в этот островок, вцепиться так, чтобы никаким снарядом, никакой бомбой нас не выбили отсюда. Перед нами, лицом к лицу — враг. Нужно выяснить, где у него пушки, где пулеметы, где штабы. Стрелять по цели наверняка.

Комиссар говорил о том, что война требует не просто удара, но умного удара. Нужно сковать перед крепостью возможно большие силы противника.

И снова, снова о том же: готовиться, наблюдать, ждать приказа.

Бойцы слушали, но старались не смотреть в глаза комиссару. Степан Левченко заметил сочувственно:

— Разве ж мы не понимаем?

Комендант велел радисту вызвать штаб дивизии. Оттуда ответили, наверно, в десятый раз:

— Проверьте расчеты. Ждите приказаний…

__________

Утром семнадцатого сентября гарнизон крепости был поднят «в ружье». Пулеметчики неторопливо заправили патронные ленты. Командиры расчетов покрикивали на номерных. Стрелки́ на стене, артиллеристы у пушек говорили:

— Опять тревога для примера. Известно, наведем пушки, возьмем прицел, а тут и отбой поспеет.

1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 98
Перейти на страницу: