— Лик’Тулкис, — магистор Кузаун встал. — Ксат, что покусился на наши секреты, сговором проник в нашу святыню. Ты признан виновным в тяжких грехах. Осознаёшь ли ты последствия твоих поступков?

— О каких последствиях ведёт речь тот, кто неумело подражает правосудию?

— Правосудие, ксат, неизбежно, — остроухий игнорировал мои слова. — И кара твоя настигнет тебя. Сегодня!

— Виновен. Виновен. Виновен, — скандировали трибуны. Кузаун поднял руку. Воцарилась тишина.

— Будь благодарен нам, ксат. Ты станешь тем, кто откроет двери к празднику. Сегодня ты сразишься с самой опасной тварью на всём южном континенте и битвой этот ознаменуешь начало недели поступления. Ты осознаёшь, какую честь тебе оказали?

— Честь? — я едва не засмеялся от этих извращённых понятий.

— Да, ксат. Огромнейшая честь. Два самых опытных матона погибли, вылавливая эту тварь. Так что склони голову перед их жертвой.

— Ещё чего сделать? — под сарказмом скрывалось нервное возбуждение, и страх перед неведомой тварью. Если это правда и два матона действительно погибли при её отлове, то события приобрели не просто скверный, а крайне критичный характер.

— Умереть, — магистор весело усмехнулся в ответ на мой вопрос.

Я уже хотел пожелать остроухому подохнуть раньше моего, но канал мыслеречи внезапно открылся.

«Отродье кровавой твари, ты наконец-то падёшь.» — заговорил первый дракон.

«Наконец жертва Кадалия и Хенгеуса оправдает себя.» — сказал второй дракон.

«Искупи свой грех нарождения мучительной смертью.» — продолжил третий.

Канал мыслеречи разорвался так же внезапно, как и открылся. Не позволяя эмоциям взять верх — я постарался прокинуть канал обратно, за плотную ткань. Но ничего не смог. От меня отгородились, а мне хотелось ворваться к этим тварям в сознание и поинтересоваться: чего им от меня вообще надо; кто такой Кадалий; при чём здесь Хенгеус, ставший отцом нашей с сестрой кладки; и в чём их жертва?

В то время, пока я вновь и вновь безуспешно прокидывал канал мыслеречи, трибуны что-то скандировали в лютом экстазе. Они жаждали крови. Вот только мне было плевать на происходящее настолько, что я и вовсе ничего не замечал. И прекратил попытки закинуть канал лишь осознав, что на стадионе непривычно тихо, а магистор стоит с поднятой рукой.

— Настало время ответить за своё вероломство, ксат. Услышь…

— Заканчивай эту пародию. Вы все жаждете крови, так приступай, — вспылив, я скинул с себя сумки и приготовился к бою. Заодно злобно ухмыльнулся и, не моргая, посмотрел в глаза магистору. Тот едва заметно поёжился.

— Жажду крови утолим не мы, но твоя погибель, — Кузаун выдержал паузу, привлекая внимание трибун. — Тебя растерзает Нашласарский манул скверны!

Трибуны взревели, а я же едва справлялся с подступающими эмоциями. Получалось крайне скверно, и мой рот скривился в улыбке, больше похожей на злобный оскал.

— Кто что «нашла»?

— Нашласарский манул скверны. Жестокая, опасная тварь прямиком из сосредоточения скверны. Она…

— Подожди, ты хочешь сказать, что…

— Да как ты смеешь так обращаться к господину магистору⁈ Невежественное животное, ты…

— Прошу, это для него в порядке вещей. Он потрясён. Простим ему невежество, — подскочившую Тушу успокоил Кузаун. — Продолжай, ксат.

— Лик’Тулкис, маг. Ты сказал, что…

— Да ты… — Туша вновь подскочила с кресла, на что Кузауну вновь пришлось её успокаивать.

— Продолжай, Лик’Тулкис, — маг отчаянно напрягал голосовые связки, тужась выговорить это имя.

— Благодарю, — судя по скривившемуся лицу Кузауну, ему не нравилось, когда его не называют господином. — Ты сказал, что эта тварь порождение скверны, так? — магистор кивнул. — Тогда как вы вообще умудрились поймать её и приволочь сюда? Это ведь не так просто сделать.

— Пытаешься выведать наши секреты даже под страхом смерти? Похвально, но ты их не узнаешь.

— Вот заладил: секреты то, секреты это. Лучше скажи, что мне с этим… Как ты назвал эту тварь?

— Нашласарский манул скверны.

— Манул скверны?

— Манул скверны.

— Манул?

— Ты всё правильно услышал, Лик’Тулкис. Манул.

— И что мне с этим манулом делать, погладить⁈

— Не пытайся…

Сидящий левее магистора старый маразматик громко засмеялся. И сразу же подавился и закашлял, явно собираясь на первом же экспрессе отъехать в мир иной. В этот раз, к сожалению, он на поезд опоздал.

— Какой забавный Кта’сат, — откашлявшись, старик с нескрываемым презрением посмотрел на меня. — Смешит нас всех, дерзит Кузауну, обижает Тушечку. Но, знаешь, он ведь прав.

— В чём, господин архимагистор? — Кузаун растерянно посмотрел на начальника.

— Он ведь действительно может его погладить.

— Это маловероятно, господин архимагистор.

— Но может. Может добежать, допрыгнуть, погладить. Пусть попробует, пусть, а мы его за это наградим.

— Господин архимагистор, вы уверены? — маг от шока едва не выронил посох из рук.

— Как никогда, мой мальчик, — старик встал и показал на меня рукой. — Если ты сможешь погладить эту тварь, то мы сжалимся над тобой и излечим то, что от тебя останется.

— Если останется, — чуть ли не смеясь добавил Кузаун.

— То есть, я могу рассчитывать, что его господское величество архимагистор Настрайской магической академии, сильнейший маг на южном континенте, грозный воин шестисотого уровня и просто добрый старик… сдержит своё слово?

— Вот моя рука, Кта’сат, — старик поднял правую руку в клятвенном жесте как бы говоря, что его слова незыблемы. Это шокировало всех: магистрат смотрел на старика как на окончательно поехавшего дуралея, а на трибунах вообще ни черта не понимали и удивлённо перешёптывались. И если мне не показалось, то где-то раздался возмущённый возглас равнинной эльфийки о том, что я наглый психопат с наглухо поехавший кукухой и протёкшим чердаком. Или что-то подобное, но смысл именно этот.

— Очень хорошо. Но что же будет, если я убью эту тварь?

Старик громко засмеялся и вновь надрывно закашлял, собираясь выплюнуть собственные лёгкие. В этот момент я мысленно перебрал всех богов из прошлого мира и помолился каждому из них, чтобы старик и в этот раз опоздал на скорый поезд «этот свет — тот свет».

— Насмешил так насмешил, Кта’сат, — архимагистр наконец закончил надрываться и смахнул слезу. — Давай подумаем вместе, давай. Мы могли бы сохранить тебе жизнь. Что на это скажешь?

— И всё? — я невольно прищурил правый глаз от удивления.

— Неужели ты хочешь что-то ещё? Какой жадный Кта’сат, — старик улыбнулся и задумчиво посмотрел на сидящих в ложе. — Что же, говори, чего бы ты хотел.

— Та-ак, — я протянул с наигранной задумчивостью на лице и ликующим сердцем в груди:

— Ну, оставить мою жизнь при мне — это очень хорошо, это пусть будет. Но никакого рабства, повинностей и прочего: я родился свободным разумным, им я и умру.

— Ты… — Кузаун попытался возмутиться, но я-то ещё не закончил.

— Дальше. Я хочу продолжить обучение в академии и самостоятельно платить за себя. Сразу не получиться, но можно пойти на сделку: академия одалживает мне оплату, а потом я возвращаю, с процентами. И никаких препон во время обучения, лишних вопросов и вообще ничего, что помешало бы мне учиться и постигать мудрость, накопленную в стенах академии. И хотелось бы узнать, как вы вообще умудрились порождение вытащить из скверны и доставить сюда.

Чем дольше я говорил, тем больше даже мне моя наглость казалась безграничной. К сожалению, идеи закончились и оставалось только ждать, когда маги придут в себя: лица у них были такие, словно живого дракона увидели.

— Ты настолько уверен в себе, что смеешь выставлять нам… — Кузаун пришёл в себя первым, но его перебил старик.

— Я согласен, но условия другие.

— Господи…

— Молчать, дети мои. Я говорю не с вами, а с Кта’сат, — голос архимагистра понизился и стал настолько сухим, что все сидящие в ложе невольно вздрогнули. — Оплата и обучение. Академия оплатит за тебя, но вернёшь ты в десятикратном размере не позднее года с выпуска.

— То есть… За каждый год не восемь, а восемьдесят тысяч золотых? — старик кивнул. — И за пять лет это четыреста тысяч? — старик ещё раз кивнул и хитро улыбнулся. — У меня есть выбор? Согласен.

Трибуны оживились, пытаясь осмыслить столь огромную сумму. Да и насколько это громадная сумма — тот ещё вопрос, но меня это слабо заботило. Я уже мысленно прописался не в уютной комнате первого кольца академии, а в ближайшем скверном месте, где как белка-неврастеник буду геноцидить порождения скверны и таскать их части на продажу.

— Мы выберем сами, чему и как тебя обучать, — архимагистор на мой вопросительный взгляд продолжил. — Мы скажем тебе, какие занятия ты сможешь посещать, а какие нет. Мы скажем, что ты можешь изучать, а что