Так YouTube совершил один из самых выгодных бизнес-ходов и обзавелся красноречивым признаком того, что компания не посвящена в дела своих машин. Это называлось «Динамическая загрузка рекламы» (Dynamic Ad Loads, кодовое название «Даллас»). Примерно в это время машинное обучение было модным в корпорации Google. Эта форма искусственного интеллекта много лет существовала просто как теория, ожидая появления достаточной вычислительной мощности и больших объемов данных. Google располагала и тем и другим. Большинство программ в те годы было жестко закодировано. («Если А, то Б. Если зритель видит этот ролик Ингрид Нильсен, то покажите это объявление».) Системы машинного обучения программировали сами себя, обнаруживая в данных закономерности, необходимые для того, чтобы распознать, например, лицо на фотографии или сосок на видео. Хорошие машины оказались умнее людей, по крайней мере, в определенных задачах. Зачастую принимаемые ими решения были необъяснимы даже для тех, кто запускал эти алгоритмы в работу. Инженеры YouTube предложили собрать достаточно данных о зрительских привычках и предпочтениях, чтобы предсказать оптимальную частоту показа рекламных материалов, которая не отпугнет зрителей. Каждая модель машинного обучения нуждалась в целевых ориентирах. Мехротра нарисовал график: на одной оси отмечалась длительность просмотра, а на другой — доход. Для равновесия он сказал своим программистам, что готов сократить длительность на один процент, если при этом рекламы прибавится на два процента, но не более того.

Инженеры тестировали «Даллас»[111], настраивая рекомендации для определенных зрителей, которые об этом не знали. На собрании YouTube Stats, которое Мехротра проводил каждую пятницу, они представили ошеломляющие результаты: машины нашли способ показывать больше рекламы и при этом увеличивать время просмотра.

— Как можно сочетать одно с другим? — спросил Мехротра.

— Понятия не имею, — ответил инженер. — Запускаем?

Как обычно: можем ли мы использовать это на всех видеороликах? Мехротра попросил тестировать систему еще неделю и потом отчитаться о ее поведении. Через неделю инженеры вернулись. Те же результаты. Больше рекламы, больше времени на YouTube. Без понятия почему.

В конце концов программисты раскусили машинную логику. Если зритель видел рекламу сразу после входа на сайт, он, как правило, уходил. Но стоило подождать, пока он чем-то увлечется, посидит 10–20 минут за просмотром видео, а потом показать рекламу — и зритель будет более терпимым к коммерческим паузам. Машины вывели формулу, которая заставляла людей смотреть больше видеоматериалов и, следовательно, больше рекламы. Это прекрасно сочеталось с новым форматом, который YouTube внедрил примерно в то же время — «необязательная реклама», которую зрители могли быстро проскакивать. Рекламодатель платил за такие ролики только в том случае, если зритель их смотрел; это означало, что материалы должны быть убедительными (кроме тех случаев, когда зритель был лентяем или ребенком и не мог прочитать надпись «Пропустить рекламу»). Продавцам YouTube понравился такой формат: если рекламу Nike люди смотрели, то Adidas тоже хотел показывать привлекательные ролики и, возможно, даже платил больше, чтобы превзойти Nike на рекламной ярмарке YouTube. После этого, как вспоминал один бывший руководитель YouTube, бизнес превратился в «товарный поезд, не способный остановиться».

Столбушкина, который тогда был ведущим инженером, попросили обсудить «Даллас» на собрании всего персонала YouTube в Сан-Бруно. Ему отвели всего десять минут, поэтому он предложил простую метафору, подходящую для денежной выгоды, которую принес алгоритм. Он вышел на сцену и начал словами: «Представьте, что видео — это закуска, а реклама — это выпивка». «Даллас» в этом сравнении был роботом-сомелье, подбирающим правильную комбинацию. Инженер вывел на большой экран изображение стейка рядом с бутылкой Шато Марго и хрустальным бокалом.

* * *

Пока YouTube совершенствовал свои алгоритмы, зрители стягивались в растущую тусовку в уголке сайта.

Одного из главных персонажей сайта фанаты знали под именем Стеф. Этот лысеющий, коренастый, добродушный канадец с легким акцентом, намекающим на ирландские корни, рассказывал о своем печальном детстве, о свиданиях и браке, о больших, серьезных темах — он мог говорить о чем угодно, — обращаясь напрямую к молодым, недовольным мужчинам, переживающим трудные времена, и обещая им свет в конце туннеля. Они прислушивались.

Стефан Молинье, бывший ИТ-бизнесмен, в свои тридцать с небольшим превратился в высокопарного гуру. Как и другие, кто зарабатывал деньги на компьютерах во время бума доткомов, он носил свободные поло и наслаждался звуком собственного голоса. В 2005 году Стеф основал подкаст и движение Freedomain Radio. Вскоре после этого он зарегистрировался на YouTube и стал размещать видео со стандартными заголовками для поисковых систем[112] (например «Введение в философию») и лекции в стиле самопомощи а-ля Тони Роббинс, многие из которых длились более часа или двух. Годы спустя Молинье заговорил об экономической боли и аномии как последствиях финансового кризиса. «Студенты колледжа имеют, черт возьми, право впадать в депрессию, — сказал он телезрителям[113]. — Их общество неустойчиво». Он читал лекции, оформленные как комментарии к «Гарри Поттеру» и «Звездным войнам». Некоторые зрители были в равной степени очарованы как его мировоззрением, так и фрагментами личной жизни, о которых он рассказывал. Недоучившийся студент из Западной Вирджинии по имени Калеб Кейн, любитель Dead Kennedys и документальных фильмов Майкла Мура, обнаружил Молинье на боковой панели YouTube и восхитился тем домашним блаженством, о котором говорил гуру вместе с женой и дочерью. «Я хочу все это, — сказал себе Кейн. — Если я просто буду смотреть его все чаще, я стану таким же, как Стеф».

Молинье начинал на YouTube не с политики. Если эта тема поднималась[114], он был либертарианцем или «анархо-капиталистом»[115]. Но политика начала понемногу вкрадываться, особенно после того как Америка избрала чернокожего президента.

Стефан Молинье:

«История вашего порабощения». 17 апреля 2010 года. 13:09

Похоже, это документальный фильм о человеческой природе и экономике, с мягкими переходами и архивными кадрами. Это обличительная речь. Молинье дает урок истории из учебника, рассказывая, как рабовладельческая система сначала эволюционирует, а потом наносит удар. «Ничто не может быть дальше от реальности». Появляются изображения животных в клетках. «В вашей стране, на вашей подотчетной налоговой ферме, — выплевывает он, — ваш фермер предоставляет вам определенные свободы не потому, что он заботится о ваших свободах, а потому, что хочет увеличить свою прибыль». Камера снимает акцию протеста, организованную «Чайной партией»; над словом «фашизм» на плакате изображен президент Обама. «Начинаете ли вы понимать, — спрашивает Молинье, — природу клетки, в которой родились?»

К тому времени Молинье уже беспокоил некоторых родителей. Британская чиновница Барбара Уид встревожилась, когда ее сын внезапно ушел