Шрифт:
Закладка:
В это время он патрулировал в другой части города и узнал о происшествии только рано утром.
Затем привезли до неприличия роскошный букет от столичного «зла» – виконта де Бражье.
Тот не поскупился на целую сотню роз, чьи бутоны были выкрашены в золото, и мне показалось, что раз не получилось меня уговорить или запугать, а вместо ответной страсти его прикосновение вызвало лишь тошноту, то виконт решил попросту меня купить.
Карточку он тоже прислал.
Де Бражье был краток. «Скоро увидимся», – написал мне, на что я лишь пожала плечами.
Отвечать на его послание я не собиралась. Точно так же, как и с ним встречаться.
Вскинула руку, над ладонью вспыхнул язычок пламени, и магический Огонь уничтожил записку виконта. Но цветы мне стало жаль – они ни в чем не были виноваты, поэтому я попросила отнести их в Малую Приемную, перед этим разделив на несколько ваз.
Юный шантажист написал мне примерно то же самое, что и де Бражье, правда, привычно обошелся без букета. Напомнил о сегодняшней встрече и еще раз про то, что он будет ждать свои двести дукаров, которые я должна принести в цветочные ряды на городском рынке.
Я вздохнула. Вся эта история премного меня печалила.
Затем прибыло еще несколько букетов, а в дверь продолжали настойчиво стучать курьеры.
Цветы доставляли от тех, с кем я познакомилась на вчерашнем балу. Присылали они и записки, интересовались моим самочувствием, намекая, что не отказались бы меня проведать, чтобы лично удостовериться в том, что со мной все в полном порядке.
Но я решила, что разберусь с этой корреспонденцией чуть позже.
Куда больше меня заинтересовал скромный, можно сказать, даже дружеский букетик от Питера Сегерина, к которому прилагалась записка. Он договаривался о встрече, но не для себя, а выступал в роли посредника для своей матери.
Завтра в полдень, написал мне Питер Сегерин, и я решила, что не стану ни отказываться, ни переносить время.
Чтобы не спугнуть удачу.
Принесли и роскошный букет от Густава с карточкой, на которой стояли его инициалы. Но принц ничего мне не написал, зато я получила длиннющее, на несколько страниц, послание от Джорджи.
Затем осмотрела букеты и перебрала карточки с визитками и записками еще раз.
От Мэтью Шеннона ничего не было, и это почему-то меня встревожило. Нет, я вовсе не ждала от главы Особого Отдела букета или же полного признаний послания, но от его молчания мне стало не по себе.
Замерла на пару секунд, пытаясь разобраться в своих ощущениях.
Мэтью Шеннон мог бы и спросить, как я себя чувствую, – проявить вежливый, ничего не значащий интерес. Как-никак мы с ним оказались знакомы еще до ночного происшествия, а вчера он был крайне со мной любезен.
Но, как оказалось, он не смог.
Означало ли это, что, отведя от меня опасность и угостив кофе в «труповозке», Мэтью Шеннон тотчас же обо мне забыл?
Оно и к лучшему, наверное, сказала бы дама с вуалью, потому что интерес главы Особого Отдела мне совершенно ни к чему.
Но его молчание продолжало меня тревожить. В нем мне чудилось… нечто опасное.
Качнула головой, разгоняя беспокойные мысли, после чего немного посмотрела на то, как спускалась по лестнице Молли.
Вчерашние две ложки успокоительного сделали свое дело – Молли проспала всю ночь напролет, а утром, когда я покидала нашу комнату, чтобы позавтракать с дедом, моя компаньонка еще не поднялась.
Зато теперь Молли как ни в чем не бывало поздоровалась и поинтересовалась у меня, съела ли я хоть что-нибудь этим утром, – словно и не было ни вчерашнего разговора, ни ее срыва. Услышав утвердительный ответ, она отправилась на кухню, сказав, что позавтракает с Анной и Глорией.
И все, больше ничего!..
Меня не оставляло ощущение, что Молли благополучно обо всем позабыла, и это не укладывалось у меня в голове.
Вот и у Джорджи вчерашнее никак не могло уложиться, о чем она сообщала в своем письме.
«Я все знаю, Кэрри, и это ужасно!» – именно так начиналось ее послание.
На это я вздохнула.
– Ты еще не знаешь, Джорджи, что я собираюсь тебе соврать, – негромко сказала я письму.
Потому что именно это я и думала сделать. Заявить своей единственной подруге, что я потеряла пистолет на прядильном складе и его, скорее всего, подобрали маги из Особого Отдела.
Поэтому он утрачен навсегда. Без какой-либо возможности его вернуть.
Выдуманная история казалась мне вполне правдоподобной, и, пусть на душе скреблись кошки, я собиралась ее придерживаться.
«Представляю, какого страха ты натерпелась, – вернулась я к письму Джорджи, – но, Слава Богам, все закончилось хорошо!
Мне очень жаль, Кэрри, что меня не оказалось рядом и я не смогла тебе ни в чем помочь. Мой брат, который заглядывает через мое плечо и выглядит крайне бледным после известия о нападении, велел передать, что ему тоже очень жаль.
Но мы с Густавом рады, что Алларис Лерой сделал все, что в его силах, чтобы тебя защитить, а маги из Особого Отдела подоспели вовремя.
Кстати, брат покрутился рядом и ушел, так что я могу спросить у тебя напрямую. Скажи мне, ведь там был Мэтью Шеннон, тот самый глава Особого Отдела? Уверена, без него не обошлось!
Так вот, какой он вблизи? Мне нужны все подробности, до самых незначительных деталей.
Вчера, когда я на него смотрела издалека, то решила, что он – настоящий красавчик. Но затем начался бал, после чего ты уехала, а я не успела поделиться с тобой своими умозаключениями.
Зато я с радостью сделаю это сегодня. Что скажешь, если мы встретимся в четыре часа дня?
Если ты свободна, у нас будет время примерно до шести вечера, после чего мне придется возвращаться домой.
О, я выдам тебе секретные сведения, которые совсем скоро не будут ни для кого секретом. Этим утром Мэтью Шеннон был у отца с докладом – я, конечно же, снова все проспала, вот досада!
Так вот, поговаривают, что после его сегодняшнего доклада в Виенне собираются ввести комендантский час. Возможно, с завтрашнего дня, но для отца комендантский час настал уже сегодня, так что мне придется вернуться домой засветло.
Кстати, это вовсе не означает, что Брачный Сезон отменят, – какая все-таки жалость! Вместо этого балы и приемы перенесут на более
