Что же, я эту жуткую историю о покусившемся на святое лубянском развратнике забросил в массы, уже не прибегая к газетам. Как и рассчитывал, интеллигенты скушали с восторгом. И понесли дальше. Тогда еще не были написаны иронические строчки Игоря Губермана: «Но идея, брошенная в массы, – это девка, брошенная в полк», но в полном с ними соответствии самые дурацкие выдумки начинали жить самостоятельной жизнью. Правда, иллюзий я не строил и не надеялся на долгую жизнь розыгрыша: очень уж белыми нитками было шито, до первого мало-мальски помнившего историю человека (такие, вы не поверите, и среди интеллигентов попадаются).

Так оно и произошло. Дней через десять вернулся из отпуска режиссер красноярской киностудии (лилипутской, но настоящей) и, выслушав эту историю, долго ржал с несомненным превосходством перед братьями по классу. А потом авторитетно объяснил: в сорок шестом году будущая кинозвезда еще не имела никакого отношения к Голливуду и красивого псевдонима еще не взяла. Под своим честным имечком Норма Джин Бейкер успела лишь сняться обнаженной для мужского глянца и сделать первые шаги в рекламном бизнесе. До первых московских международных фестивалей оставалось много времени. Президентом США генерал Эйзенхауэр стал только в 1952 году и любовником Мерилин никогда не был, в отличие от жизнерадостного бабника Джона Кеннеди, который Мерилин и валял со всем усердием на пару с братцем Бобби. В СССР Мерилин сроду не бывала. Наконец, Берия перестал быть наркомом НКВД еще в декабре 1945 года, целиком сосредоточившись на ракетно-ядерном комплексе…

Через недолгое время я пустил в те же массы другую жуткую историю, уже гораздо лучше проработанную на предмет неуязвимости. Ужастик про то, как в зловещем 1937 году где-то в муромских лесах энкаведешники сцапали экипаж потерпевшей крушение летающей тарелки, двух мужчин и женщину, совершенно неотличимых от землян на вид. И по зверству своему запытали их до смерти в своих кровавых подвалах, выбивая признание в работе на парагвайскую разведку. А инопланетянку, естественно, сначала изнасильничали хором, в чем, по некоторым сведениям, живейшее участие принял и Берия.

Откуда дровишки? Я с загадочным видом сослался на некоего отставного старичка, который не хотел светиться. Как я уже говорил, слухи о моих связях с КГБ гуляли давненько, особенно оживившись в перестройку, и споры шли лишь о частностях: я просто стукач или замаскированный офицер? Так что поверили. Железным доказательством, как частенько с такими байками случается, служила ее полная непроверяемость. Вот эта легенда прожила значительно дольше, в основном среди уфологов. Года через четыре я ее услышал вдали от Красноярска, причем видоизмененную и обросшую новыми подробностями. То ли кто-то творчески развил розыгрыш, то ли сработала собственная фантазия уфологов, а она у них буйная. В расширенном варианте пришельцев все же не запытали до смерти, а отправили в одну из бериевских шарашек, где они и внесли главный вклад в становление советской космонавтики. А инопланетная красотка на долгие годы стала сексуальной игрушкой Берии, временами допускавшего к ней в виде поощрения главного констриктора Королева. Согласно этой же версии свержение и убийство Берии – дело рук инопланетян, наконец-то прилетевших спасать земляков и вошедших в контакт с Хрущевым… Бывает. Руки чесались еще более раскудрявить эту шизофрению и отправить дальше, но у меня к тому времени была куча серьезных дел…

Вернемся к главной теме сего мемуара. Речь вновь пойдет о вещах непридуманных: о моей последний встрече с КГБ, на сей раз заочной и, в общем, в отличие от прежних, ничуть не смешной (хотя и безусловно не грустной) …

Классик, я и КГБ

Летом восемьдесят девятого года мы с младшим коллегой по перу (ныне одним из самых известных фантастов России) приехали по делам в Новосибирск и, чтобы не тратить деньги на гостиницу, непринужденно поселились на пару-тройку дней в помещении тамошнего Союза писателей – разумеется, с разрешения гостеприимных хозяев. Местечко было уютное – злобные коммунисты такие предоставляли за символическую плату писательским штаб-квартирам. Имелась там и комната отдыха с двумя удобными диванами, и маленькая кухонька, так что жилось комфортно и пилось по вечерам не из мелкой посуды, когда в компании хозяев, когда самостоятельно.

И как-то в один из вечеров ради скоротания скуки я сгреб телефон и набрал через межгород номер одного из классиков советской фантастики. Чтобы никто не догадался, о ком идет речь, назову его здесь Натан Аркадьевич. Ни за что читатель не догадается, о ком речь, правда?

Здесь нужно не сделать очередное отступление, а кое-что объяснить подробно, чтобы поняли не только молодые, но и мои ровесники – они наблюдали тогда со стороны всякие интересные события, но понятия не имели об их подоплеке…

В те почти былинные времена по всей стране царили раскол и размежевание, вызванное полярными взглядами на грохотавшую вокруг перестройку. Словно во времена Гражданской войны, когда брат шел на брата, детки на отца и наоборот. Совершенно то же размежевание, только без винтовок и шашек. Становились непримиримыми врагами старые друзья, порой расходились мужья и жены, черт-те сколько лет прожившие в благополучном браке. Ну а попутно шло массовое перекрашивание. Среди самых оголтелых перестройщиков вдруг оказывались то советский цензор с тридцатилетним стажем (знал лично), то заработавший генеральские погоны труженик армейских политотделов, то творец кандидатской диссертации «Роль партийных органов в развитии системы бытового обслуживания Узбекской ССР» (это я про Собчака, если кто не знает).

Вот и советские фантасты разделились на два отчаянно враждующих лагеря. До стрельбы боевыми патронами не доходило, мордобоев почти не случилось, но шум был превеликий, устный и печатный. На идейной основе, понятно. Одни, не щадя живота своего, защищали славянскую фантастику от «коварных жидомасонов». Другие, соответственно, под предводительством Натана Аркадича спасали советскую фантастику от «черносотенцев» и «антисемитов».

Я не зря старательно закавычил определения и эпитеты, которым те и эти щедро награждали друг друга. В действительности ничего подобного не было. Оба лагеря дрались за сладкие пряники – вот только пряников было мало, а жаждущих много. Проще говоря, издательства и журналы, печатавшие тогда фантастику, можно было по пальцам пересчитать, а частное книгоиздание делало лишь первые робкие шаги, пряников на всех не хватало. Вот и шла подковерная борьба за издательства и редакции – единственный источник материальных благ. Как легко догадаться, широкой общественности такие подробности сообщать не спешили и те, и эти – гораздо приятнее