– Ты все равно перегибаешь палку, мы не поступаем так. – Она подошла к стеклу, указав на Портера. – Не привязываем гражданских, словно какой-то скот!

– В отличие от тебя я не могу доверять тому, кто неизвестно что творил, а про его здравомыслие даже упомнить не хочется! Но ты ставишь его сраный комфорт выше, чем жизнь Питера.

– Смеешь меня в этом обвинять? Ты – эгоистичный ублюдок, только и твердишь, как хочешь спасти Питеру жизнь, но все, что тебя волнует, – это ты сам. Судьба Питера ужасна, с этим нельзя спорить, но ради него ты готов пойти на любые жертвы, доломав одну жизнь ради другой. Я тебя насквозь вижу: умрет Питер – и ты станешь бесполезен, а так сможешь отыграться за смерть своей семьи!

Переход границ и поднятие мало обсуждаемых тем были видны даже слепцу, чему на самом деле она была даже рада, ведь только так можно было копнуть как следует, добравшись до всей подноготной Остина. Но, на удивление, гнев не охватил его – наоборот, он вдруг проявил все свое человеческое, поняв Свету и даже убрав разрядник в кобуру на костюме, долго подбирая слова:

– Это… это не так.

– Да неужели? Почему же ты тогда готов…

– Потому что у него есть сын. Он отец, Света.

– Что ты несешь? У него нет детей. С… как ее там… короче, разошелся еще год назад.

– А она оказалась беременна. Ну и решила оставить ребенка. Он ведь хотел большего с ней, мы знали это, но с нашей работой – сама отлично понимаешь. Он узнал про сына недавно, как раз перед отправкой сюда. Она позвонила ему и решила, наконец, рассказать. Как ты можешь предположить, это его шокировало. А когда ему стало плохо, он лишь попросил передать ей, что любил и последние его мысли были о ней и сыне.

– Я не верю тебе, это все…

– Да ну е.. Света, что ты за человек такой? Это правда, поверь уже, наконец, в то, что я не враг тебе.

– Нахер он поперся сюда тогда?

– Потому что он такой, не умеет подводить людей, как и не умеет нарушать приказ. Все старался делать правильно, словно от этого зависит его жизнь, хотя мы все знали, как он боится снова к бутылке скатиться. Да и что ему оставалось – бежать к ней, просто вот так? Бросить всех? Кем бы он тогда был в собственных глазах?

– Ты должен был сразу мне про это рассказать.

– Я не рассказал потому, что ты права… Я не смог спасти свою семью, возможно, спасу его, чтобы он вернулся к ним, начал новую жизнь, которую мы с тобой оба умудрились проебать! – Света хотела было что-то ему возразить, не сравнивать себя с ним, но видела перед собой лишь сломленного человека. – Ты знала, что я собирался уйти? Я обсуждал это с нашими… Я… я больше не могу, Света! Не могу и дальше всех обезличивать. Если бы я мог, я бы отдал жизнь за него, потому что ему есть что терять и есть ради кого жить, а я – я все время думаю, что будет, когда покину Вектор. Что мне делать? Меня никто не ждет, а я устал искать причины. И знаешь… я боюсь этого больше всего, боюсь покинуть эту станцию, потому что в том мире… ты меня понимаешь.

Более у Светы не осталось вопросов или сомнений, все было настолько на ладони, насколько это вообще возможно. Перед ней был человек, утерявший не просто всю веру в большее, а совершенно и безвозвратно перешагнувший ту черту, после которой живым уже не возвращаются. Каждый час каждого дня Остин находится не здесь – он все время в прошлом, там, где поэтапно вместе с умирающими на его руках людьми умирал и он сам, по чуть-чуть, но умирал, и подобное не сыграло бы такой огромной роли сейчас, если бы не погибшая семья, забравшая у него самое ценное, что помогало пережить любые трагедии, а именно – смысл жизни. А ведь Остин был именно тем человеком, кто, несмотря ни на что, умудрялся сохранять не то чтобы позитивный настрой, нет. Это было бы преувеличением – скорее надежду. Простую и честную, на самых легких тонах и через самые понятные любому примеры, доносящую древнейшую мысль: у всего есть свое продолжение, и даже худшее может принести плоды к кое-чему большему и прекрасному, но невиданному нам здесь и сейчас. Остин когда-то произнес это ей при их первой встрече, на задании все от тех же работодателей, ныне ожидающих выполнения самого простого по смыслу, но неожиданно труднейшего приказа в жизни Светы как минимум. Тогда она только вернулась в игру, решив работать в частной армии, и на первом же задании по спасению конкретных персон, когда в ее сердце даже не думала заживать раскаленная дыра из-за погибшей дочери и разрушения семьи, Света совершила ряд ошибок, повлекших за собой жертвы среди гражданских. То был выбор между коротким маршрутом сквозь горящее поселение и длинным на безопасной местности, но тогда она рисковала не успеть на эвакуационный шаттл из-за погодных условий… Выбрала она то, что было тогда ближе ей самой, да и чуть-чуть обгореть, но с большим шансом спастись – это было более чем приемлемо. Потеря нескольких гражданских повлияла на нее из-за родственников жертв, успевших заклеймить ее всеми словами, абсолютно забывая о том, что сами они остались жить. Да, задача была спасти конкретных людей, но не оставлять же остальных ждать прихода спасателей, когда сами они уже там… В любом случае они бы погибли, так что она спасла большинство, рискнув всем, но все же подобное заключение добралось до нее не сразу. Тогда-то Остин, один из второй группы направленных на спасение конкретных высокопоставленных личностей, и помог ей пережить этот момент – всего лишь парой предложений, улыбкой и дружеским ударом по плечу.

– А ты думал вообще, каково будет ему? – Остин не ответил. – Он выживет, да, но как скажется то, что, помимо гибели Тони, ты идешь на такие жертвы ради него?

– Это не имеет значения.

– Как же ты бесишь! Ты знаешь, почему я оказалась на этой сраной станции? Из-за вас, всех троих. Как только узнала о вашей пропаже, я сразу же вызвалась и не оставила ей даже шанса отказать мне!

Остин был удивлен, но вдруг у него кончились слова и не было произнесено ровным счетом ничего, лишь некое подобие радости и благодарности Света увидела в его взгляде.

– Ты хороший человек, Света, и от этого становится еще печальнее, что кроме нашей работы у тебя ничего нет.

– Когда уже будет результат анализа крови? – избегая поднятой им темы, спросила она, стараясь не зацикливаться на эмоциональном моменте.

– Он уже готов.

– Какого, позволь спросить, хера ты раньше не сказал?

– Потому что я вдруг понял, что боюсь узнать ответ.