следов битвы, ни крови, ничего такого. Перерывали явно в спокойной обстановке. Где были личные покои советника — мы не знали, так что вернулись к первоначальному плану.

Комната Четырех Дверей — так назывался огромный, просторный зал с высоченными потолками и вековыми колоннами из белого мрамора. В простонародье — королевская прихожая. Круглый зал, из которого можно было попасть в тронный зал, в центральную башню, в большой вечерний зал, где устраиваются пиры и проводятся балы. На террасу, откуда король-бог иногда обращался к народу Эдо.

У этого зала определенный символизм, вроде как он является пересечением четырех сословий. Королевского рода, дворянства, ловцов и остального народа. А сам зал символизирует единство и сюда даже можно попасть на экскурсию. В мирное время, разумеется.

Вообще, теоретически можно попасть в любое место, кроме башни с великим кристаллом. Туда может войти только владелец Архангела. Раньше еще мог попасть придворный ловец, но я его грохнул. Папаша того психопата с острова Бури. Вроде как Длань тоже может пройти, по крайней мере я не слышал, чтобы у доверенной пятерки были вообще хоть какие-то ограничения в Эдеа.

И сейчас все четыре двери были заперты. На самом деле дверей восемь, плюс еще неизвестно сколько потайных. Надо же как-то слугам и простому люду сюда попадать.

Но вот возле входа в башню сидел пожилой мужчина, залитый кровью. Я осторожно приблизился, разглядывая худощавую фигуру. Это точно был Стефан, разве что выглядел не так безумно, как при нашей первой встрече. Первой, если не считать общение с его оторванным сном во время экзамена.

— Стефан, — осторожно позвал я.

— Неуязвимый, — произнес он, пялясь в никуда. — А я-то думал, почему в воздухе пахнет пеплом. Ты опоздал, мои друзья сделали всю работу за тебя. Или почти всю.

— Как ты себя чувствуешь, Стефан, — я осторожно присел рядом со стариком.

Несмотря на кровь, ран на его теле я не заметил. Да и разговаривал он практически нормально, а не как в прошлый раз.

— Как обессилевший старик, — улыбнулся он, обнажая пеньки гнилых зубов. — Она здесь?

— В тылу, — понял я о ком идет речь.

— Раз ты пришел, значит это я тебя отправил, верно?

— Верно. Я видел твой сон. С Мэйси все хорошо.

— Хорошо, — с грустью вздохнул старик, повесив голову. — Этой двери не должно было быть здесь. Всегда была другая, из честного камня и живого древа. А не эта. Архангел вострубил в рог, но я не услышал. Сделай мне одолжение, Смерть. Она не должна видеть меня таким. Пусть запомнит мой сон. И ты забудь меня.

Я посмотрел на двери, ведущие в центральную башню. Не нужно быть гением, чтобы понять, что они запечатаны настолько хорошо, что с наскока их не откроешь. И тем не менее, в дверях была дыра у самого пола. Ровно такого размера, что в нее смогла бы протиснуться крыса.

— Они хоронят своих братьев. Знай, Смерть, если когда-нибудь увидишь крысу, что закапывает тело другой крысы, знай, это я их этому научил. Это мое наследие. Но они не закапывают живых, в этом моя проблема.

— С нами есть целительница. Она поставит тебя на ноги, Стефан. Приведет в порядок, будешь как новенький.

— Поздно, Смерть, уж тебе ли не знать? Или ты совсем потерял хватку? — старик зашелся в кашляющем смехе. — Если что-то делаешь, то делай это хорошо. Если остаток жизни вложил в один удар, то и нечего мешкать. Я все вложил. Мое величайшее полотно. Жаль, не хватило. У этого, — он дернул рукой, пытаясь показать в сторону тронного зала, но кисть безвольно упала обратно на пол. — Не должно было быть так. Он не алый, он грязный. Этого не было на моем холсте. Потому что холст всегда чист, а грязь липнет сверху.

Стефан замолчал, безвольно уронив голову. Сильнейшее истощение организма. И физическое, и эфирное. По всем законам это тело не должно было дожить до этого момента, даже я это понимал. Но, видимо, у творцов снов свои правила, они уходят когда сами захотят.

И внезапно Стефан поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. И это не было взглядом безумца. Так смотрел на меня тот, другой Стефан, полный сил и жизни. Стефан из сна.

— Архитектор. Это все его рук дело. Он — грязь поверх моего холста.

— Я не…

Не договорил. Голова Стефана рухнула обратно вниз, а затем и его тело безвольной куклой склонилось набок. Словно из него вынули все подпорки. Из седых грязных волос выскочило несколько хлопьев пепла, что немного покружили, а затем влились в полы моего плаща.

Стефан только что умер и я даже не знаю, куда отправится его душа, ведь он оторвал свой сон давным-давно.

— Гипнос, — обратился я к богу, в чьем существовании не был уверен. — Позаботься о нем. Он заслужил теплых грез.

Сначала я услышал шелест, который постепенно перерос в шарканье. Через несколько секунд мне пришлось взлететь под потолок, потому что пол превратился в живой ковер из шкур и хвостов.

Крысы. До этого момента я столько о них думал, но только сейчас увидел. Обычные, мать его, крысы. Разве что слишком много. Они лезли отовсюду, из каждой щели, из стен, с потолка, из каких-то незаметных нор. Массово.

И крысы схватили тело Стефана. Зубами, когтями, забрались под него, а затем потащили. Стефана словно раскачивало волнами на этом живом ковре. Туда-сюда, туда-сюда. А затем их стало слишком много, наверное, стой я на полу, то они спокойно смогли бы кусать меня за колени и выше.

Тело Стефана внезапно потонуло в этом серо-коричневом потоке, а затем они начали таять. Я не видел, куда они убегают, но крыс явно становилось все меньше и меньше. Через пару минут последние убежали сквозь щели между камнями и я вновь остался один.

Ни крови, ни следов, ничего. Они утащили тело Стефана целиком. Видимо, понесли его хоронить, ведь тел мертвых крыс я тоже не видел. Ни внутри замка, ни снаружи.

— И что мне теперь сказать Мэйси? — растеряно спросил я.

— Сделай как обычно. Соври. Только в этот раз красиво.

— Напишешь речь?

— Вот еще, — фыркнул Скай. — Твоя подруга, сам разбирайся. Не впутывай меня в это.

— А за пудинг?

— За пудинг я готов помолчать.

— Тоже неплохо, — вздохнул