Шрифт:
Закладка:
— Ай-яй-яй, — заверещал никак не ожидавший такой молниеносной расправы парнишка. — Дяденька, пусти, больно!
— А ты не груби старшим, и больно не будет!
— А!!!
— Будешь говорить по-людски?
— Буду-буду, пусти только!
— Ладно, прощаю на первый раз, — смилостивился дядька Игнат и отпустил «пленника». — Говори, где тут у вас «скворечник»[27]?
— Там! — шмыгнул носом техник, неопределенно махнув рукой.
— А точнее!
— Вон видите под самым потолком площадка с прожекторами. Там и диспетчерская, и все начальство местное.
— А заправляетесь где?
— Тут же. Если на голубятне[28] добро дадут, приедут заправщики и все оформят. Ну и с прочими припасами так же. Бомбы там или еще какое вооружение.
— Ремонт?
— В той стороне мастерские.
— Это ты оттудова шел?
— Ага!
— А выйти отседова как?
— Если без пропуска, — с легким злорадством ответил парень, — то никак! То есть, выпустить — выпустят, а вот обратно нипочем не пройти.
— И где же, к примеру, экипажам отдыхать?
— Так а мне почем знать? — пожал плечами техник. — У нас все бумаги выправлены.
— Сурово!
— Не то слово! Раньше-то попроще было, а как Зима начальником стал, гайки сразу подтянули.
— Кто?
— Как кто? — удивился такой непонятливости молодой человек. — Начальник новый над всеми рейдерами….
— Кому Зима, а кому и его превосходительство контр-адмирал Зимин!
— А вы что, кадровые?
— Мы, брат, секретные! И кому попало о нас знать не полагается.
— Так бы сразу и сказали, а то сразу за ухо… оно, чай, не казенное!
— Кабы ты, паршивец, грубить старому человеку не стал, я бы с тобой тоже по-людски обошелся. Может, даже кофием или какавой угостил с сахаром или конфектами, а так, не взыщи!
— Я вам что, маленький?!
— Чего ж ты хочешь?
— Табачку бы.
— Ладно, — сменил гнев на милость Вахрамеев и жестом фокусника извлек из-за пазухи серебряный портсигар с гравировкой «за ХХ лет безупречной сверхсрочной службы». — Угощайся!
— Дяденька, я две возьму! — заискивающе спросил парнишка и тут же спрятал вторую папиросу за ухо. — Благодарствую…
— Бери-бери, — усмехнулся Игнат. — Ну чего застыл?
— А вы, извиняюсь, спичками не богаты?
— Может, тебе еще и легкие напрокат?!
— Своими обойдусь.
— Ну-ну. Как тебя звать-то?
— Семкой.
— И чего же ты, раб божий Семен, такой зачуханный? Ты же еще молодой, орлом должен летать, а не каракатицей ползать!
— Работы много, — пожаловался новый знакомый, — нас ведь Зи…, то есть его превосходительство господин адмирал Зимин, каждую ночь гоняет, только в путь. Ни сна, ни продыху. То разгрузки, то погрузки. Борта заправляй, проверки по регламенту, смазка… Тут не то что устанешь, тут не знаешь, как ноги не протянуть…
— Что, работать заставляют, — почти ласково, но с тайной насмешкой, протянул Вахрамеев, — ты, паря, я смотрю, настоящей службы не знал. Тебя бы на флот, вот там ты бы понял, что такое наше матросское дело…
— Чур меня! Нет уж, я лучше в вольнонаемных останусь… Тут и платят больше, и строгостей таких нет.
— Так говоришь, работы много… — задумчиво, скорее сам себе, пробормотал Игнат.
— Агась. Говорю же. Каждую ночь налеты устраиваем! Сеем доброе, вечное, нужное…
— Хех. Это ты, паря, правильно сказал. Самураи — они такие, доброго слова не понимают. А огнем да святым чугунием — это завсегда доходчивее!
— Дяденька, а вас самого-то как звать?
— Ежели не в строю, можешь дядей Игнатом звать, племянничек. А на службе боцман Вахрамеев! Уразумел?
— Ага.
— Ну что за люди эти гражданские, — удрученно покачал головой старый служака. — Ни строем ходить, ни отвечать по уставу… тьфу, да и только!
Несмотря на далеко не лучшее состояние дорог и ночное время, гнал водитель посольского «Руссо-Балта» от души, как будто за ними была погоня. Ну, или на прифронтовой рокаде во время обстрела, когда нужно срочно покинуть опасный участок. Хотя, если подумать, Чунцин и впрямь находился в ближнем тылу, и до линии фронта отсюда было, что называется, рукой подать.
Ночная поездка изрядно взбодрила Марта, резко повысив уровень адреналина в крови и слой пыли на одежде. Так что, когда они въехали во внутренний двор напоминающего укрепленный форт комплекса зданий российского посольства, он почувствовал необычайный прилив бодрости.
К счастью, личные апартаменты главы русской дипломатической миссии оказались достаточно комфортабельными. Во всяком случае, туалетная комната с умывальником в них нашлась. Дождавшись, когда гости рассядутся по креслам, гостеприимный хозяин предложил им напитки.
— Угодно ли вам кофе или, может быть, чай? Он у меня, к слову, самого наилучшего качества.
— Благодарю, но я бы предпочел что-нибудь прохладительное, — покачал головой цесаревич.
— Я тоже, — подал голос Ким.
— Как скажете, — пожал плечами князь. — Я распоряжусь подать лимонад. А вы, Мартемьян Андреевич, что предпочитаете?
— Пожалуй, присоединюсь к общему мнению… — улыбнулся Колычев, но, заметив нечто вроде сожаления в глазах гостеприимного хозяина, неожиданно сам для себя переменил решение. — А знаете, Константин Эсперович, раз уж мы в Китае, то правильнее будет соблюсти местные традиции и колорит. У вас найдется зеленый чай?
— Конечно, — расплылся в улыбке Белосельский-Белозерский, и Март понял, что угодил ему, дав возможность блеснуть.
Теперь уже и наследник с Кимом сообразили, что к чему и тоже запросили себе по чашке чая. Впрочем, одно другому никак не мешало, и пока его сиятельство священнодействовал с чайником, кувшин прохладного лимонада успел опустеть.
— Кстати, мне недавно привезли совершенно замечательный улун Те Гуань Инь[29], что в переводе означает «Железная Бодхисаттва Милосердия». Листья для него собирают исключительно с материнских кустов на нескольких участках в уезде Анси. Китайцы строго охраняют секрет его производства. Нотки каштана, пряностей и фруктов, уверен, вам, как истинным ценителям, обязательно понравится.
Князь так увлекся, что лично занялся завариванием горячего напитка. И пока он священнодействовал, все деловые разговоры сами собой на время прекратились. Цесаревич не без любопытства наблюдал за действиями посла, Март и Ким смотрели с пониманием. Они и сами выросли в Корее, да и их опекун Владимир Зимин тоже был еще тем фанатом чайных церемоний.
После нескольких минут тишины и почти