— Смирнов платил за свой дар чужими жизнями. Где бы он не находился, но когда его тело требовало подпитки, то случалось землетрясение. Люди вокруг него умирали, здания рушились. Сотни невинных жертв.

Он убирает папку и открывает другую. Тут фотографию темного он показывает только мельком, перелистнув сразу на следующую страницу.

— Это Леонид Юрьев. Как видишь, совсем молодой парнишка. Когда дар темного впервые проявился, он летел в самолете. Все вокруг просто потеряли сознание. Даже пилоты. В страшной трагедии погибли все пассажиры, включая самого виновника происшествия.

Грамотный ход. Сперва Островский предложил мне выбрать между собой и своей семьей, а теперь решил подавить на совесть одиннадцатилетнего парнишки. Рассказав о том, что я могу случайно убить не только себя, но и окружающих. Включая маму и сестру. Да-да. Я в силах самостоятельно додумать то, что он хочет сказать.

— Сдавшись, ты, в первую очередь, защитишь своих близких, — подтверждает сотрудник БРМП мои догадки и берет следующую папку. — Николай Геннадьевич Осипов. Смог скрывать опасный дар до своего семдесят первого дня рождения. В тот летний день он с внучкой пошел в парк аттракционов. Откуда одаренный мог знать, что на территории парка окажется стая собак, на которых он производит своеобразный эффект? Животные взбесились и загрызли девочку насмерть. Их удалось остановить только когда малышке было уже не помочь.

Фото жуткое. И очень даже красноречивое. После таких психологических сеансов и надпочечники будешь жрать, не воротя нос. В общем, методы есть. Но сдаться — никогда.

— Очень жаль девочку, — произношу я.

— Что? — Островский слышал, что я сказал, но не поверил своим ушам.

— Я говорю, что мне очень жаль девочку, — повторяю я. — И, вы знаете, мне все-таки всего одиннадцать. Вы можете травмировать мою психику, если продолжите показывать все эти ужасы. Предлагаю закончить эту мини-экскурсию по делам Бюро.

— Значит ты не признаешься? — с разочарованием в голосе спрашивает майор.

Я только пожимаю плечами.

— Очень жаль, — медленно произносит Лаврентий и возвращается к листку протокола.

В следующий час он покорно записывал все, что я скажу. Затем попросил меня внимательно прочитать написанное и поставить подпись. По делу матери я проходил свидетелем.

— Я могу идти? — спросил я, положив ручку поверх листа на стол.

— Еще одно, — майор достал изо рта зубочистку. — У меня сейчас руки связаны. Я не могу применить многих методов к несовершеннолетнему свидетелю. Именно поэтому сегодня ты вернешься домой. Выпьешь чаю и посмотришь спокойной ночи, малыши. Но с этого дня, можешь быть уверен, я не спущу с тебя глаз. Я буду следить за тобой даже тогда, когда ты будешь отпрашиваться в туалет с урока. Однажды ты оступишься и пожалеешь о том, что сегодня не заключил со мной сделку. Только за твоей матерью уже будут охотиться обозленные аристократы. И даже если все эти годы ты будешь осторожен, настанет день, когда по закону я смогу дать тебе настойку правды и ты сам признаешься во всех грехах. Только будет слишком поздно.

Я поднялся, подошел к двери и снял с гвоздя пальто.

— Вы хороший человек, Лаврентий, — сказал я. — Я уважаю людей, которые добросовестно выполняют свою работу. Благодаря вам, я уверен, спасено много жизней. Мне бы не хотелось искать в вашем лице врага. Но если информация о моей матери попадет не в те руки и на невинную женщину объявят охоту, я поменяю свое мнение о вас. Именно вы будете виновны в том, что произойдет с ней. Если произойдет. Просто хочу, чтобы вы помнили об этом, когда в следующий раз возьмете в руки папку с делом под номером четыреста сорок один.

Я уже открыл дверь, чтобы выйти, когда снова услышал голос майора.

— Да кто ты такой, черт возьми? — сухо проговорил он.

Я лишь задержался на секунду, но ничего не ответил. Затем вышел в коридор, где меня встретил капитан Троицкий и отвез домой.

Весь оставшийся вечер я провел в размышлениях о том, как теперь вести дела. Человек из Бюро, следующий по пятам, самая большая проблема отныне. Как выйти из дома в комендантский час, чтобы спасать заблудших от духов? Как ездить на учебу к коллекционеру душ, который сам темный? Это значит подставлять Георгия Вольфовича. А как навещать Нокиа в гаражах? Если узнают, что я имею какие-то дела с Иннокентием, сразу начнут копать, а там и до липовых документов недалеко. Черт. Хвост в виде Лаврентия Островского мне надо скидывать. Иначе он мне жизни не даст.

* * *

На улице уже стемнело, когда черный «Мерседес» остановился у высокого забора. Лаврентий Островский вышел на улицу и приказал ждать его здесь. А сам подошёл к воротам и позвонил в звонок.

— Кто? — послышался голос из-за калитки, а затем она отворилась.

— Меня зовут Лаврентий Островский. Александр Николаевич ждет меня.

Охранник в пуховике и спортивной шапке снял рацию с пояса и не нажимая ни одной кнопки, заставил ее заработать.

— Тут Лаврентий Островский приехал. Его пустить? — спросил он.

— Проводи в кабинет босса, — ответил кто-то на том конце. — Он ждет.

— Проходите, — кивнул громила и отошел с дороги. — Сейчас я вам покажу куда идти.

Особняк главы клана электроников был ненамного меньше пятиэтажного дома. Он состоял всего из трех этажей, но за счет высокой крыши мог потягаться в высоте с обычной хрущевкой.

— Господин. К вам Лаврентий Островский, — прежде чем распахнуть дверь охранник просунул голову в кабинет босса и оповестил о приходе гостя. — Проходите. Я подожду здесь.

Человек в черном достал зубочистку, облизнул губы, положил ее с другой стороны рта и прошел внутрь.

Александр Николаевич Парфенов сидел спиной ко входу в большом кресле у высокого окна. От пола до потолка. В полной темноте. Он глядел на вечерние огни города и пил коньяк.

— Присаживайтесь, — силуэт его головы указал на кресло, которое стояло рядом, через журнальный столик.

— Благодарю, — ответил сотрудник Бюро по расследованию магических преступлений и сел, положив черный чемодан, который всегда носил с собой, на колени.

— Выпьете? — спросил глава клана электроников.

— Спасибо. Я не пью, — ответил Островский, достал зубочистку изо рта и кинул в пепельницу.

— Тогда к делу. Вы сказали, что у вас есть предложение, от которого я не смогу отказаться. Я слушаю.

— Да… — Лаврентий открыл защелки своего чемодана. — Сегодня я общался с мальчиком, который проходит у меня свидетелем по одному делу и подозреваемым по второму. Его зовут Константин Ракицкий.