Мы ехали в машине Олега Анатольевича, и он сам был за рулем. Машина была большой и чёрной – это все, что я запомнила. Ни марки, ни модели. Наверняка, дорогая. Впрочем, сейчас именно о машинах и шел разговор. Между Олегом Анатольевичем и Данилом, который сидел впереди, рядом с отцом. Мы с Ольгой Аркадьевной устроились сзади, и мама Данила почему-то то и дело гладила меня по руке.

- Зря ты машину поменял, Даня. Если бы ты был на «бмв» – повреждений было бы меньше и у тебя, и у Лили. А этот «фольксваген»… - дальше было что-то неразборчиво.

- Знаешь, я… - начал Данил. А потом смиренно вздохнул. – Да, папа, ты прав.

Я посмотрела вперед. В лобовое стекло по-прежнему летел снег. И хотя ребер ЗСД по бокам не было, я их вдруг увидела. И вот сейчас машину начнет разворачивать боком поперек дороги, и снова удар, и скрежет метала, и звон стекла…

- Тише-тише…. – Ольга Аркадьевна обняла меня за плечи и зашептала на ухо. – Все хорошо, Лилечка. Все хорошо….

- Как это вообще случилось? - разговор впереди продолжался. – Ты же прекрасно водишь машину.

Обнимающая и утешающая меня Ольга Аркадьевна даже не представляет, какую я роль сыграла в этой аварии. И спрашивающий Олег Анатольевич тоже не знает. Надо им сказать.

Я успела открыть рот и издать какой-то звук. Кажется, успела. Но его перекрыл ровный ответ Данила.

- Дорожные условия сложные. Я отвлекся на телефон и потерял управление.

Олег Анатольевич лишь покачал головой.

- Ну как же так, Даня, - вздохнула Ольга Аркадьевна. – Одни беды от этих телефонов. Еще и Лиля с тобой за компанию пострадала!

- Я сделал выводы, мама.

Мне снова стало так невыносимо стыдно, что хотелось стонать. Неужели чувство стыда всегда будет меня сопровождать?! Неужели я больше не смогу без этого чувства жить? Ольга Аркадьевна мягко положила мне голову на свое плечо и прошептала.

- Попробуй уснуть, Лиля. Нам ехать еще минут сорок.

Я бессовестная и бессердечная тварь. Я это сделала. Я уснула.

* * *

Разбудили меня только у дома Данила. Ну, мне сказали, что мы приехали к нему домой – за стеклом машины были темнота позднего вечера, росчерки снега и квадраты горящих окон, и я бы не узнала это место, даже если бы была здесь раньше. А я оказалась здесь впервые.

Оказывается, пока я спала, мы куда-то заезжали - в магазины, наверное. Потому что в руках у Олега Анатольевича были пакеты, и еще один, небольшой – у Ольги Аркадьевны. Который Данил у матери после недолгих споров забрал в здоровую руку. Поэтому Ольга Аркадьевна шла впереди и открывала двери. А я плелась в арьергарде, абсолютно не понимающая, что я здесь делаю. Да и вообще, кто я, собственно. Теперь и вообще.

* * *

Я привалилась к стене прихожей и качественно тупила, пока семья Доценко переговаривалась.

- Олег, разбери продукты.

- Мам, я сам.

- Какой ты сам, с одной рукой? Давай, помогу куртку снять. Не самкай! Вот, смотри, тут лекарства для Лили, а это – твое обезболивающее.

- Хорошо.

- Я убрал продукты. Даня, ты чем питался?

- Духом святым.

- Оно и видно.

- Лилю спать положи. Лилечка, тебе помочь раздеться?

Я наконец очнулась.

- Нет, спасибо. Я сама.

- Ну… - Ольга Аркадьевна вздохнула. – С наступающим.

Она осторожно обняла сына. И меня потом тоже – и тоже осторожно. Мне так захотелось плакать, что я зажмурилась. И сцепила зубы. А когда открыла глаза, наткнулась на внимательный взгляд Олега Анатольевича.

- Отдыхайте, - коротко кивнул он. Обниматься не стал – это было вообще не в его характере, я поняла это вдруг четко. Коснулся плеча сына. – По машине я решу.

- Спасибо, пап.

На прощание и меня удостоили краткого касания локтя. А потом Доценко-старшие покинули квартиру сына. Оставив нас с Даней вдвоем.

- Ты хочешь спать? – Даня обернулся от двери, которую только что запер.

Я хотела спать. Но изображать спящую красавицу мне уже надоело – и я помотала головой.

- А что хочешь?

Отличный вопрос. Ответов – ноль.

- Есть? – продолжал допытываться Данил. Я снова помотала головой. – Чаю? – я помотала головой, но уже не так энергично. От этого мотания, оказывается, может заломить в висках. – Пить?

- Вот пить – хочу, - оказывается, голос у меня звучит хрипло. Данил кивнул и ушел, оставив меня в прихожей одну. Надо все же разуться. И снять куртку.

Когда я сняла ботинки и крутку, вернулся Данил. И внимательно смотрел, как я жадно пью. Потом забрал у меня пустой стакан.

- Ну, если ты не хочешь спать и есть, пошли со мной. Помогать мне будешь.

- Куда?

- Туда, - Данил махнул стаканом. – Будем елку доставать с полки. И наряжать.

Чего я ждала, я не знаю. Но явно не этого. Хотя для тридцать первого декабря - вполне себе подходящее занятие.

- Пойдем, - вздохнула я и пошла за Даней. И споткнулась, когда он добавил, не оборачиваясь:

- У меня все руки не доходили. Да и не хотелось. А теперь… теперь я вдруг поверил в новогоднее чудо.

Чудные у тебя понятия о чуде, Данечка…

Шли мы, шли. Квартира казалась мне бесконечной. Зачем ему столько места?! Наконец, открылась белая дверь и мы оказались… Ну, у нормальных людей для этой цели используют балкон. Или дачу. Впрочем, я сомневалась, что в шкафах и на открытых стеллажах на полках хранилось никому ненужное барахло, которое просто жаль выкинуть. В общем, это была – типа – кладовка.

Здоровой рукой Данил выудил откуда-то стремянку – не заляпанную краской и известью, а красивую деревянную - и бесшумно разложил ее. Только тут я опомнилась.

- Давай, помогу!

- Я сам.

Угу, где-то мы это уже слышали.

Я смотрела снизу вверх на Даню под потолком, как он, неловко орудуя только одной рукой, снял коробку с полки.