Саяра не спеша сложила в коробку пирамидки, пузырьки, ножик, взяла чашу и отправилась в свою комнату. Проводив её взглядом, Агата поймала себя на том, что сидит с открытым ртом, как очарованный ребёнок. Она сомкнула губы и усмехнулась: есть чем очаровываться. И, чёрт побери, ей нравилось быть очарованной!

Полина вернулась на кухню, где её ждал травяной напиток, а Агата, позабыв о том, что собиралась сходить умыться, подошла к окну, открыла форточку. В комнату, с порывом ветра, залетели снежинки. Мускусный запах растворился в зимней свежести. Агата с наслаждением сделала глубокий вдох и, облокотившись на подоконник, прильнула к холодному стеклу.

Ветер, будто бы играясь, швырял снежные хлопья вправо, влево, закручивал в вихрях, разбрасывал в разные стороны белым фейерверком. За беспокойной завесой метели проступали контуры деревьев – тёмные силуэты, словно какие-то притаившиеся в ночи громадные существа.

Агата улыбнулась: воображение сегодня совсем с цепи сорвалось. Так и спятить недолго. Но улыбка вдруг померкла, дыхание перехватило, ведь за окном метель уже не просто бесновалась, а творила что-то странное…

Странное? О нет, страшное, жуткое!

Снежные хлопья слетались к единому центру, образуя вибрирующую голову того чудовища, которое Агата видела в туберкулёзном диспансере. Истинный лик Надзирателя. Вот вздулось на щеке и взорвалось снежными брызгами глазное яблоко. А вот и на лбу материализовался глаз. Прорезалась щель пасти… А на фоне, как тёмные призраки, шевелились деревья, а тусклый свет фонарей внизу казался каким-то потусторонним сиянием. Лик Надзирателя превратился в лицо Колюни – злобная гримаса, презрительный оскал.

Почуяв запах перегара, Агата застонала, закрыла ладонями глаза. Сначала демонические морды в окнах автобуса, теперь это!.. Неужели Надзиратель действительно заразил её безумием?

«Это всего лишь галлюцинация!» – твёрдо сказала себе Агата, и отняла от лица ладони.

Обычная вьюга. Обычный снег. Обычный свет фонарей.

И очередная ступенька по лестнице безумия.

Агате пришлось собрать все силы, чтобы унять зарождающуюся дрожь. А затем, стиснув зубы и глядя в окно исподлобья, она с напряжением подняла руку и показала метели средний палец, бросая вызов своим страхам.

* * *

– Ну что ж, пора, девчули, – непринуждённым тоном заявила Саяра.

Она взглянула на сидящую в кресле Полину.

– Как себя чувствуешь?

– Такая лёгкость во всём теле, – был ответ. – Кажется, что вот-вот взлечу.

– Отлично. То, что нужно.

Время приближалось к десяти вечера. За последние часы Саяры впервые вышла в гостиную, прихватив с собой две пиалы, деревянную коробочку, красивый флакон, полотняный мешочек и курительную трубку с пепельницей. Выглядела якутка уверенной в себе, отдохнувшей. Свою невзрачную повседневную одежду она сменила на красивое тёмно-синее платье, надела украшения с этническим мотивом, переплела косы в одну тугую косу. Словно к празднику подготовилась, а не к встрече с чудовищной Стаей.

Из флакона Саяра разлила в пиалы вязкую, как патока, жидкость голубоватого цвета, затем уколола палец булавкой и выдавила несколько капель крови в одну из пиал. Полина поднялась с кресла и сделала тоже самое, только подушечку пальца она проколола другой булавкой.

– Ну а теперь, – Саяра поглядела на Агату, – слушай меня внимательно. От тебя будут зависеть наши с Полиной жизни, ни много ни мало, – она улыбнулась. – Ничего себе ответственность, верно?

Агата кивнула, поднимаясь с дивана. От слов якутки ей стало не по себе, будто кто-то всемогущий указал на неё перстом и заявил, что ей уготована величайшая миссия в истории человечества. Неожиданно. И да, ответственность – ничего себе! Ответственность титана, держащего небо на своих плечах. Если только якутка не решила её разыграть ради позитивного настроя.

Но Саяре было не до розыгрышей. Она продолжала:

– Когда мы отправимся в астрал, следи за этими пиалами. Если жидкость в них начнёт темнеть – дело плохо. Это значит, что астральное тело получило ранение. А если мы умрём там, умрём и здесь. И вот что от тебя требуется: как увидишь, что жидкость темнеет, сразу же бери отсюда, – она постучала пальцем по деревянной коробочке на столе, – щепотку порошка и добавляй в пиалу. Запомни, всего одну щепотку. Жидкость посветлеет, а значит, астральное тело исцелилось. Ничего сложного.

– Проще простого, – добавила Полина.

Агата изумилась: неужели эти женщины-маги настолько ей доверяют? Кто она для них? Всего лишь девчонка со своими заморочками, которая нагло привязалась к их чародейской компании. Посторонняя. Или уже своя? Эти вопросы вдруг вызвали у неё злость: конечно, своя! Какие к чертям сомнения? Они ей жизнь доверили. Жизнь!

– Я всё сделаю! – твёрдо заявила она, и едва не добавила «клянусь», но в последний момент сообразила, что выглядеть это будет слишком пылко, по-детски.

Саяра подошла и взяла её за руку.

– Если что-то пойдёт не так, не паникуй. И будить нас даже не пытайся. Пока наши астральные тела не вернутся, мы всё равно не очнёмся.

– Что может пойти не так? – хмуро спросила Агата.

– А чёрт его знает, – был ответ. – Сама видишь, ситуация сложная и не вполне понятная.

Саяра отпустила её руку, вернулась к столу, прикурила трубку от спички и, прикрыв глаза, с наслаждением принялась делать неглубокие, но частые затяжки. Дым табака был ароматным. Словно призрачный туман он поднимался к потолку и мягко обволакивал жёлтый старомодный абажур. Агата с Полиной молчали, будто опасаясь нарушить какое-то таинство.

Наконец Саяра выпустила через уголок губ последнюю струйку дыма, вытряхнула в пепельницу из трубки пепел и улыбнулась.

– Ну всё, поехали.

Она вынула из полотняного мешочка два тёмно-зелёных шарика, состоявших из каких-то прессованных листьев. Один шарик передала Полине, другой, не церемонясь, сунула в рот и принялась разжёвывать его, слегка морщась. А затем она улеглась на спину на диван и закрыла глаза.

Полина устроилась в кресле. Шарик оказался таким горьким, что скулы сводило. С трудом сглатывая густую слюну, Полина боролась с искушением выплюнуть эту гадость. Но через минуту-другую, когда от пережёванного шарика осталась во рту лишь небольшая волокнистая масса, горечь перестала её волновать.

Она явственно ощутила ток крови в своих венах, но ей казалось, что внутри неё текут тёплые ручьи, а сердце – её собственное сердце – колотилось как будто в другой вселенной. Перед взором сгущалась темнота, размывая и растворяя в себе гостиную. И в этой темноте загорались и гасли голубоватые искры.

Но вот ручьи пересохли, сердце с его размеренным «тук-тук-тук» улетело в неведомые дали. Осталась лишь необычайная лёгкость, невесомость. Полина ощущала себя пёрышком, которое кто-то сбросил с большой высоты. Она медленно, плавно, куда-то опускалась, а вокруг водили хоровод потоки искр. Ни страха, ни волнения. Такое состояние воздушности казалось Полине естественным. Словно бы погрузилась в сон, оставив частичку сознания бодрствовать. Она вяло подумала, что где-то там, на другой планете, остался заснеженный город, комната со шкурой медведя на стене, девчонка, которая дружит с динозавром и викингом. На той планете было тревожно, а тут в невесомости спокойно.