Стая жаждала крови. Псы ныли, канючили, умоляли отпустить их на охоту. Наслаждаясь своей властью над ними, Надзиратель немного подразнил их полным игнорированием, а потом, словно милостивый архонт, которому вдруг стали небезразличны чаяния подчинённых, ослабил поводки: давайте, пёсики, порезвитесь. Заслужили сахарную косточку.

Но двоих, тех, что находились в квартире, не отпустил, оставил в качестве охранников тушки Пашки-дурашки. Всякое может случиться, а Надзирателю не хотелось искать новое вместилище. Он уже привык к этому телу. В нём ему было комфортно, несмотря на глаза всё видящие в чёрно-белом цвете.

Надзиратель зевнул и отметил, что зевать – это хорошо, приятно. Зевнул ещё раз, чувствуя сонливость. Тушке требовался отдых. А пёсики пускай себе резвятся, эти людоеды, потрошители, насильники тоже имеют свои права, хоть и ограниченные волей архонта.

Закинув ноги на журнальный столик, Надзиратель убавил громкость телевизора, расслабленно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Двое одержимых – мускулистый блондин и женщина в полосатой шапке – уселись на диван. Возле их ног, на линялом ковре, обняв руками колени, лежал на боку Глеб. Его скула после удара блондина стала цвета спелой сливы, мутный отрешённый взгляд застыл на одной точке на ковре, из уголка стянутых чёрной нитью губ просачивалась слюна, которая тонким блестящим ручейком стекала по щетинистой щеке.

* * *

Маленький кинотеатр «Комета» в юго-западной части города.

Сегодня крутили один из тех артхаусных фильмов, за которые на не самых популярных фестивалях дают странные призы. Скучный, заумный, с невразумительным сюжетом и глубоким, как Марианская впадина, смыслом. Неформат. Блюдо, от которого воротили носы владельцы большинства кинотеатров. Но в «Комете» иногда, в убыток себе, показывали немейнстримовое кино – то ли для разнообразия, то ли из-за скудной надежды, что заведение среди народа когда-нибудь прослывёт оригинальным и прогрессивным.

Зрителей было не много. Некоторые откровенно зевали, но зал покидать не собирались, ведь там, за пределом кинотеатра, их ждало ещё более скучное существование, ждал унылый ужин, ждали квартиры, которые одиночество делало стылыми даже в самые жаркие дни. Жизнерадостные и общительные обычно на просмотр таких фильмов не ходили.

На экране тощий, как скелет, молодой человек занудно доказывал какому-то седому старику, что добро на самом деле это зло, а любовь – это ненависть. Старик слушал его с таким одухотворённым лицом, словно действительно видел во всей этой несусветной ахинее смысл.

В зале царила атмосфера депрессии, зрители глядели на экран с тоской. И только парень и девушка в первом ряду как-то лукаво улыбались, ведь в кинотеатр они явились не для просмотра этой нудятины, а чтобы утолить жажду крови. Ну и чтобы повеселиться.

Полчаса назад, мрачные, как кладбищенские тени, эти молодые люди спешили к своему дилеру за дозой героина. Но пустить по венам дурман, им сегодня было не суждено. Двоих «псов» Стаи притянуло к молодым наркоманам, как магнитом. Злые духи с лёгкостью подчинили их разум себе.

И вот новоиспечённые одержимые уже в кинотеатре «Комета», на сеансе скучнейшего из фильмов. У девушки под курткой был спрятан обломок ржавой трубы, у парня под замызганном пуховиком – ножка от стула. Это незамысловатое оружие одержимые нашли в мусорном контейнере неподалёку от кинотеатра.

На экране было затишье: герои фильма – тощий молодой человек и старик – молча стояли на фоне обшарпанной стены и пялились в камеру. При этом они совершенно не моргали, а лица походили на бледные маски. Играла странная музыка, у которой не было ни стройности, ни мотива – хаотичный набор звуков с сильным акцентом духовых инструментов.

Одержимые переглянулись: отличный момент для бойни. Музыка подходящая. Пора!

Они расстегнули и сняли верхнюю одежду, взяли в руки оружие и полезли через ряды кресел вглубь зрительного зала. Первый удар нанесла девушка – скалясь, точно хищный зверь, она размахнулась и обрушила обломок трубы на голову пожилого дремлющего мужчины. Взмах – и очередной удар. Взмах – удар. Девушка вскинула руки и дико завопила. Её победоносный клич стал частью хаотичного музыкального фона.

Парень ножкой от стула раскроил голову молодой женщине, а потом нанёс мощный удар в висок мужчине в очках.

Депрессивная атмосфера в зале разлетелась в клочья. Кто-то пронзительно завизжал, некоторые зрители, вскочив с мест, напряжённо всматривались в полумрак кинозала, пытаясь сообразить, что происходит. А те, кто уже сообразил, лихорадочно пробирались вдоль рядов кресел к выходу.

Одержимые, словно обезумевшие обезьяны, прыгали через спинки сидений. Труба и ножка стула рассекали воздух и врезались в затылки, виски, искажённые ужасом лица. Кто-то из зрителей добрался до выхода, распахнул дверь – в кинозал ворвался поток яркого света из вестибюля. Женский голос вопил: «Убивают, убивают!..» А на экране старик и молодой человек, держась за руки, шагали по длинному коридору с обшарпанными стенами, в конце которого сиял потусторонним светом портал в загробный мир. Музыка теперь была трагичной, она походила на похоронный марш.

После утренних страшных событий все специальные службы города были готовы к чрезвычайным ситуациям, а потому, уже через десять минут после звонка в участок, фасад здания кинотеатра осветила мигалка полицейской машины.

Сержант и старший сержант, с автоматами в руках, ворвались в кинозал и обомлели, застав мерзкую картину: на сцене перед горящим бледным светом экраном дёргалась и ворочалась какая-то склизкая масса. Полицейские не сразу сообразили, что это вымазанные кровью с ног до головы обнажённые парень и девушка, которые неистово совокуплялись прямо на лежащих вряд растерзанных трупах. Со сцены свисали ленты кишок, в проходе лежала женщина, чья голова превратилась в обломки костей и ошмётки мозга. В воздухе стоял тяжёлый медный запах с примесью дерьма.