Без малого девять часов занял путь от залива Талиенван до встречи с вышедшей навстречу русским броненосной колонной японцев. Вполне естественно, Того предпринял попытку поставить главные силы противника под продольный огонь, заодно преграждая русским путь к оставшимся далеко за кормой многочисленным транспортам. И как впоследствии выяснилось, у хитрых японцев имелись на то немалые основания, помимо желания сберечь суда, ведь все то множество пароходов, что заявились к устью Ялу, несли какие угодно флаги, но только не японские. Англичане, немцы, голландцы, американцы, итальянцы и даже французы с китайцами могли не беспокоиться ни о чем, даже если бы русские досмотрели их всех от носа до кормы. Из более чем сотни собранных японцами транспортов, лишь шесть участвовали в перевозке войск и к моменту подхода русского флота все они уже успели разгрузиться, превратившись из вражеских войсковых транспортов в самых настоящих нейтралов, которым нечего было бы предъявить.

Как же впоследствии ругался Макаров от осознания того, сколь наглым образом его умудрились облапошить и попросту выманить из столь уютной и до недавнего времени безопасной базы. Да, командующий Объединенным флотом немало рисковал. Да, пришлось пожертвовать всеми имевшимися во флоте миноносцами и теми устаревшими «яхтами», что были приобретены у англичан и американцев уже после начала боевых действий. Но возможность сразиться с русскими на равных того стоила. И теперь обеим сторонам, которым некуда было отступать, предстояло проверить, чья броня окажется крепче, а пушки точнее. На это действо у них имелось еще не менее двух часов светлого времени суток, что играло на руку уже русскому вице-адмиралу.

Конечно, еще на сближении и при осуществлении поворота колонн противники успели обменяться несколькими залпами, не приведшими, впрочем, к получению каких-либо серьезных повреждений. Слишком большое расстояние — почти шестьдесят кабельтов, отсутствие должной пристрелки и солидная скорость отрядов не позволили артиллеристам обеих сторон по настоящему приступить к своему делу. Да, имело место быть пара накрытий. Да, некоторое количество осколков успели отставить отметины на стальных боках ряда кораблей. Но и только. Нынче же, когда потихоньку сходившиеся линии броненосных кораблей оказались на дистанции в пять миль, должно было начаться то, ради чего они, собственно, и были пригнаны сюда волей командующих и силой экипажей. В 18:23 флагманский «Петропавловск» открыл огонь из орудий среднего калибра, ознаменовав начало сражения, победителем из которого должен был выйти лишь один. Иного варианта не допускали, ни Макаров, ни Того.

Что же спустя полчаса мог сказать Степан Осипович? Наверное, ничего. Ничего хорошего. Японцы, не будь дураками, учли преподнесенный ранее урок, и потому четверка броненосных крейсеров ныне находилась в центре строя, тогда как по паре броненосцев возглавляли и замыкали его, отчего сильнейшие русские корабли находились напротив сильнейших же японских. К тому же японцы постарались сосредоточить огонь всех своих кораблей лишь на трех русских броненосцах — «Петропавловске», «Императоре Александре II» и «Цесаревиче», чтобы выбить тех из боя как можно скорее. А два узла превосходства в скорости позволяли выбирать удобную именно для них дистанцию боя.

В некотором роде это, конечно, сработало и находившийся под огнем всех орудий аж трех японских крейсеров «Император Александр II», порой, буквально скрывался за теми всплесками, что вставали вокруг него от рвущихся на водной глади снарядов. Да, японские артиллеристы не имели возможности координировать свою стрельбу и потому даже мешали друг другу в определении верной дистанции. Однако количество весьма скоро переросло в качество и небольшой русский броненосец начал получать одно попадание за другим. На счастье его экипажа, до сближения на дистанцию в 25 кабельтов японцы били исключительно фугасами и потому пробитий брони на «Императоре Александре II» не имелось, что позволяло держать курс, скорость и даже вести весьма результативный ответный огонь по «Токиве» ставшему целью также для «Ростислава» и «Императора Николая I». За те же первые полчаса боя этот броненосный крейсер получил пять попаданий только 254-мм снарядами и никак не меньшее количество 152-мм — сказывалась немалая для орудий среднего калибра дистанция боя. Но как только обе колонны оказались друг от друга на расстоянии менее трех миль — Того, оценив явно недостаточное воздействие ведшегося огня, начал более активное сближение, количество результативных выстрелов с обеих сторон возросло в разы. Потому, не было ничего удивительного в том, что спустя еще час непрерывной стрельбы именно «Токива» первым поспешил выйти из боя, имея изрядный крен на правый борт, молчащие башни орудий главного калибра и сильные пожары, как в центральной части, так и в районе кормового каземата шестидюймовок, где горели и рвались пожираемые пламенем пороховые заряды со снарядами.

Куда лучше броненосного крейсера держался шедший прямиком за флагманом броненосец «Фудзи», по которому вели огонь три головных корабля русской линии. Его относительно короткий, но наиболее толстый броневой пояс с легкостью держал не только крупнокалиберные фугасы, но и 305-мм бронебойные снаряды, оставлявшие в 457-мм броне лишь глубокие выбоины. Не менее полудюжины таких снарядов были сдержаны главным поясом японского корабля на пути к его машинам и котлам.

Естественно, куда хуже дела обстояли в лишенных брони оконечностях, отчего «Фудзи» уже заметно сидел кормой в воде. Также оказались подчистую выбиты орудия среднего и противоминного калибра правого борта, отчего тот продолжал вести огонь лишь из своих двенадцатидюймовок, что к моменту выхода из боя «Токивы» как раз успели выпустить все складируемые непосредственно у орудий снаряды. Именно последний факт и спас японский броненосец двенадцать минут спустя, когда расчет кормовой башни «Победы» умудрился поразить кормовую же башню главного калибра своего противника во время очередной перезарядки ее орудий.

В силу устаревшей конструкции системы заряжания этого броненосца, после израсходования боезапаса, хранимого в нише броневого колпака, расчету приходилось всякий раз разворачивать и фиксировать башню вдоль диаметральной плоскости. Именно в этот момент четыре дюйма бортовой брони защитного купола и оказались прошиты 305-мм снарядом, который, проломившись внутрь и ударившись о затвор левого орудия, штатно взорвался, мгновенно убив или контузив всех, кто находился внутри. Но что было куда страшнее для корабля и его экипажа, от произошедшего взрыва воспламенились пороховые заряды, как раз подаваемые в этот момент в казенник, а следом сдетонировал и поданный в ствол пострадавшего орудия фугасный снаряд.

На удивление «Фудзи» не взорвался в тот же миг, как мог бы подумать не знакомый с особенностями конструкции вооружения и кораблей человек. Если бы подрыв снаряда внутри башни завсегда приводил к последующему подрыву бомбовых погребов, немало кораблей едва ли не всех флотов могли погибнуть еще в мирное время. Да и преждевременный разрыв снаряда непосредственно в орудийном стволе далеко не всегда приводил к выведению последнего из строя. И в английском, и в германском, и в российском флотах подобные происшествия случались не единожды, множа количество жертв среди экипажей, но и только. Вот и сейчас разорвавшийся в стволе фугасный снаряд прибавил разве что огня и удушливого дыма в башенном отделении, отчего скончались остававшиеся в нем раненые.