Поднимаю голову, чтобы взглянуть на мужа. Капюшон тут же падает на плечи, а ветер подхватывает выбившийся из косы локон и швыряет в лицо. Приходится высвободить руку, чтобы убрать мешающую прядь.

Но Сил меня опережает. Теплые пальцы пробегаются по щеке и заправляют волосы за ухо. Кожу в том месте, где он дотронулся, начинает покалывать, словно по ней пустили электрический ток.

– Откуда ты знаешь? – хрипло спрашиваю. – Был в этих местах?

– Довелось, – как-то не очень охотно отвечает муж.

И я предпочитаю не расспрашивать дальше.

А затем мне и вовсе становится не до разговоров. Потому что, как только мы проезжаем вышеупомянутый холм, передо мной открывается картина самой настоящей битвы. Видимость из-за противной мороси так себе, но различить четырех мужчин я вполне могу. Как и понять то, что один защищается, а трое на него нападают.

Комком по пищеводу прокатывается волнение.

– Сил? – вопросительно обращаюсь к мужу.

Он еще больше нахмуривает брови и застывает, всматриваясь в искаженную дождем и туманом картину.

– Мы  его оставим? – снова спрашиваю. Хотя даже не знаю, с чего мне волноваться за чужого человека. И человека ли. Возможно жертва вовсе не он. Возможно он преступник. Но трое на одного. Совсем одного. Это как-то не очень красиво.

Закусываю губу, невольно замечая, что муж разворачивает лошадей. С одной стороны я его понимаю. Защищать неизвестно кого, рискуя своей и моей жизнью, не совсем правильно. Но только моя женская интуиция как-то слишком настойчиво толкает меня вперед. Я даже вздохнуть не успеваю, как по телу прокатывается странный озноб. Голова, будто в туман ныряет, а желудок выворачивается наружу. Я знаю что это. Это перемещение. Но я не хочу! Никуда не хочу. И изо всех сил цепляюсь за мужа.

– Сил! Помоги! – последнее, что срывается с губ, а в следующую секунду меня охватывает ощущение невесомости. Внутри все переворачивается. Сознание идет кувырком и меркнет. А первое, что я различаю, когда возвращается способность видеть, это занесенный над моей головой меч.

Инстинктивно приседаю и закрываю голову руками. Знаю – это не поможет, острый меч без особых усилий разрежет меня, как нож именинный пирог. Но удара не происходит. Скрежет металла о металл когтями проходится по взвинченным нервам, словно зубчик вилки посркебывающий о дно сковородки.

Набравшись смелости, открываю глаза, но взгляд поднять пока боюсь. Вижу лишь четыре пары сапог, которые топчутся вокруг меня, будто детишки вокруг новогодней елки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Опираюсь на ладони и, прошмыгнув между чьими-то ногами, отползаю в сторону.

Я грязи боялась? Болота? Трижды ха! Теперь я в ней по самые уши, и меня это совсем не беспокоит. Я даже готова зарыться в землю, как крот, лишь бы меня никто не тронул.

Сумев отползти на метр, нахожу в себе силы перевернуться на спину и посмотреть, где оказалась. Хотя что-то подсказывает, что оказалась я, как говорила уважаемая Боадика, где и хотела. Может, и не так отчаянно, как в первый раз. Вернее, совсем не так отчаянно. Но, тем не менее, перемещение произошло. Я просто пожалела одиночку. И вуаля! Чип и Дейл спешат на помощь!

Что сказать… Помощница из меня такая себе…

Рано или поздно эти головорезы расправятся со своей жертвой и примутся за меня. Вот один из них уже недобро поглядывает в мою сторону. Кустистые брови устрашающе сдвигаются, почти превращаясь в одну сплошную мохнатую линию. Наши взгляды встречаются. В них я вижу свой приговор. Обветренные покрытые язвами губы раздвигаются в многообещающей улыбке.

– Ух ты, какая киса! – радостно восклицает он и делает шаг ко мне, равнодушно оставляя своих приятелей развлекаться с жертвой.

Только я даже не успеваю осознать надвигающуюся опасность, как голова преступника отделяется от тела и, упав на землю, катится к моим ногам, жуткая улыбка застывает на мертвых губах. А в гущу схватки влетает Сил.

Голова останавливается прямо у моих измазанных болотом ботинок. Глаза мужчины безжизненно застывают, но мне по-прежнему кажется, что он таращится на меня, словно может видеть. Улыбка превращается в издевательский оскал, оголяя длинные, слегка желтоватые клыки. Поджимаю ноги к животу и тихо всхлипываю от ужаса. Обед бунтует в желудке, просится наружу. Кое как собравшись с силами, на четвереньках пробираюсь в сторону облепленных мокрым снегом кустов.

А когда, цепляясь за скользкие ветки, чуть живая выползаю из своего неуютного укрытия, битва на поляне заканчивается. Все-таки два на два, это не трое на одного.

Сделав несколько глубоких вдохов, выпрямляюсь. Прислушиваюсь к взбрыкнувшему животу и, решив, что все в порядке, оглядываю поле битвы. Но, на всякий случай, старательно отвожу взгляд от распростертых на земле тел. Отрубленная голова, к моей глубокой радости, уже куда-то делась.

Вначале пристально осматриваю на предмет повреждений деловито снующего от тела к телу мужа. А удостоверившись, что с ним все хорошо, и спасенного одиночку. Им оказывается молодой паренек лет девятнадцати-двадцати. Худощавое породистое лицо вполне симпатично. Смолянистые волосы собраны на затылке в растрепанный хвост. А одежда хоть и простая, но добротная. Явно не из бедняков. Скорее всего, одинокий путник привлек любителей легкой наживы, и поплатился.

– Спасибо вам за помощь, – обращается юноша к Силу, протягивая руку, но искоса кидает взгляд на меня.

Я опускаю глаза, понимая, что мое эффектное появление не могло не остаться незамеченным. А ведь свои способности я не собиралась афишировать. Тем более, после слов Боадики, что портальщики не просто редкость, а уже давно почивший вид магов.

– Это получилось случайно, – хмыкает Сил, даже и не думая казаться вежливым.

Они на секунду замирают со сцепленными ладонями, и на меня внезапно накатывает странное понимание, что эти двое мужчин чем-то неуловимо похожи. Не внешностью, не мимикой… А скорее тем, как они себя подают…

– Я могу вас чем-то отблагодарить? – интересуется спасенный, высвобождая ладонь из драконьей хватки.

Сил придирчиво осматривает паренька и выдает:

– Можете. Более того, я требую в качестве благодарности вашу клятву.

На поляне повисает напряженное молчание. Я даже дышать перестаю. А оборотень недовольно хмурится.