– А куда?

– Хороший вопрос. – Дав прикрыла глаза и вздохнула. – Я думаю, туда… На гору. – Она показала за школу.

Джин заметила, что сердце немного успокоилось и дрожь унялась.

– А что за дела? – Она поймала себя на том, что теперь ей действительно стало любопытно.

Но Дав только пожала плечами:

– В этом и удовольствие: никогда заранее не знаешь, что за дело, пока не окажешься на месте.

Женщины миновали школьный двор и поднялись по тропинке, ведущей в гору, где уже начинался густой лес, прошли мимо того места, где Том показывал ей мертвого теленка. Наконец они вышли из леса на открытый склон. Его сплошь покрывали неровно спиленные пни: лесозаготовительные компании валили стволы как попало и по разъезженному откосу скатывали в реку.

– Кто живет вон в том доме? – Дав показала на соседний холм, где луна высвечивала деревянный домик, окруженный пнями.

– Типпеты, – ответила Джин.

– У них есть дочь? – Шелковое платье Дав сияло в темноте. На тревожном фоне деревьев она была похожа на призрак.

– Да, младшая, Вонни.

Дом Типпетов представлял собой жалкое зрелище: лачуга, кое-как сколоченная из обломков досок, сплошь гнилых, отчего дом казался мокрым. Дав взбежала на прогнувшиеся ступени и постучалась в дверь. Дверь распахнулась, и на крыльце показался мистер Типпет – костлявый, пожелтевший за годы употребления самогона, едва сводивший концы с концами на этой сырой горе.

– Добрый вечер, сэр, – раздался в ночи звонкий голос Дав. – Я хотела бы повидаться с вашей дочерью.

Стоявшая внизу Джин поежилась: все в округе знали, что Типпеты замечены в нехороших делах, что один из их бледных сыновей однажды даже угрожал леснику топором. Джин была уверена, что мистер Типпет придет в ярость, однако он продолжал бессмысленно и безразлично таращиться на молодую женщину.

– Я жена Чарльза Джаррода, – представилась она. – Вы не пришли сегодня на молитвенное собрание.

Сердце Джин ухнуло по ребрам. Знает ли мистер Типпет, что Хауэлл решил отослать ее в лечебницу? Что муж уже сейчас ее разыскивает?

– Ну… – Мистер Типпет немного подался вперед и смерил Дав взглядом, не упустив из внимания ни платья, ни помады, ни волос.

– Вы же знаете Чарльза Джаррода, проповедника?

– Что-то слыхал.

– Я знаю, вы бы тоже пришли на собрание, вместе со всеми, если бы не ваша дочь, верно? Туго вам с ней небось? И ленивая, и упрямая.

Джин показалось, что Дав перешла на местный говор. Может, так она улещивала людей, приноравливаясь к их манере говорить.

– А что, уже насвистел кто? – Типпет остановил свой взгляд на Джин. Она сжалась, мысленно молясь о том, чтобы стать невидимой.

– Да нет, – ответила Дав. – Мне весть была прямиком оттуда. – Она подняла палец, указывая направление, и хозяин дома проследил за ее движением, подняв глаза к мокрой провисшей крыше. – Если вы позволите мне войти, я передам ей Слово Божье и призову ее к порядку.

– Она вас и слушать не станет, – заверил Типпет. – Твердолобая.

Джин почувствовала, как страх змеей прополз внутри: вот бы удрать, убежать подальше отсюда, чтобы горы и ночная темень скрыли ее от чужих глаз. Но пока она обдумывала план побега, Дав дала ей знак следовать за ней.

Дав предложила мистеру Типпету подождать их на крыльце, и тот, как ни странно, повиновался, точно кроткая овечка. В задней комнате на узкой железной кровати свернулась калачом девчонка, на вид не старше четырнадцати лет. В руке она стиснула платок, насквозь промокший от пота. Она взглянула на Дав, как только обе женщины вошли в комнату, и знакомо сморщилась.

– Джин, это ты? – проговорила она, сквозь зубы.

– Здравствуй, Вонни.

– Я подруга Джин, – представилась Дав и присела на кровать рядом с девушкой, осторожно – чтобы не потревожить ее. – У тебя уже все закончилось?

– Нет. Откуда вы?..

– Сколько это уже продолжается?

– У меня кровь идет уже семь дней. – Девушка глянула на Джин, потом снова на Дав, она была в замешательстве. – Я сказала отцу, что это обычные женские дни. Он вызвал вас?

– Нет. Он ничего не знает о ребенке и, даю слово, ничего не узнает, – заверила Дав. – Можно я возложу на тебя руки? – спросила Дав, и девушка кивнула. – Джин, подойди сюда.

Джин встала на колени у изголовья кровати.

– Положи руку вот сюда.

Джин прикоснулась пальцами к тонкой руке Вонни.

– Нет, не сюда, – поправила Дав, – а на живот.

Джин переложила руку на плоский живот девушки, которая снова поморщилась.

Вонни смотрела на Дав:

– Я не хотела никакого ребенка. – Она тотчас глянула на Джин. – Но теперь я передумала. Теперь уже неважно, как он сюда попал, верно?

Джин покачала головой.

– Думаю, хорошо бы мне дочку родить.

– Ну, Бог даст, придет срок, и родишь себе дочку, – ответила Дав. – Я постараюсь. Да только в таких делах не я решаю.

Она положила ладонь возле руки Джин на живот девушки – дрожащий и горячий как печка. От того места на кровати, где сидела Дав, исходили словно бы волны тепла. Дав тихонько заговорила, слов нельзя было разобрать, но у Джин закружилась голова, будто стены дома растворяются и свет пронизывает ее кожу и кости. Она словно плыла в пространстве, умиротворенная музыкальным голосом Дав, этим теплом и светом.

Потом она почувствовала, как мощная жаркая волна пронизала ее насквозь, разошлась по рукам и ногам. Корни волос начало покалывать, и по рукам пошли мурашки. Джин открыла глаза: Вонни успокоилась, ее лицо приняло умиротворенное выражение, она распрямилась под одеялом. Платок, который она сжимала в руке, теперь лежал рядом. Джин узнала искусную вышивку, а также инициалы, сделанные тонкой золотой нитью: на платке значилось «ВЭ». Вернон Элфорд.

Джин сглотнула, потом повернулась к Дав: та глядела в пространство.

– Помогло? – прошептала Джин.

Дав поднялась с кровати и пригладила волосы.

– Вроде бы да.

Джин поднялась с колен.

– А что, если она…

– Мы сделали, что могли. – Женщина наклонилась к Вонни и прошептала ей что-то на ухо. Затем снова повернулась к Джин: – Нам пора.

– Что ты ей сказала?

– Я сказала ей ни за что никому не называть имени отца ребенка.

Уже второй раз за эту ночь Дав взяла Джин за руку, но теперь Джин стиснула ее как можно крепче, ведь никто, кроме маленькой Колли, не держал ее так долго за руку. Хотелось закричать от избытка чувств.

Мистер Типпет так и стоял на крыльце, на том же месте, где ему велела Дав, однако на этот раз она даже не сочла нужным попрощаться с ним. Взявшись за руки, женщины проскочили мимо него, спотыкаясь, сбежали со ступенек и бросились вниз по слякотному, усеянному пнями склону.