— А твоя квартира?

— Я сбежала. Папа по телефону обещал меня прибить. Надеюсь, что скоро перебесится.

— Максим как?!

— Не знаю, не видела, не слышала. Честно говоря, и не хочу. Сейчас, как подумаю о том, что могла совершить, аж передёргивает всю!

— А Димкины родители? — продолжал интересоваться он.

— Отец не в курсе, а мама приезжала вчера. Прикольная мадам, я тебе скажу — расспросила про моих родителей, в квартире всюду нос засунула и, по-моему, я ей понравилась. А ещё прикол, хочешь? Она на три года старше Димкиного отца! И у них в семье мама всем рулит.

— Наследственность, однако, — хохотнул Рома и поморщился от лёгкой боли.

— Как я поняла, для неё главное, чтобы сынуля был ухожен и под присмотром.

— Нормальная позиция!

— Рома, Димка ждёт тебя. Ты будешь с ним общаться?

— Вы ещё устанете от меня. А почему он не приехал?

Лиза секунду помедлила прежде чем ответить:

— Я хотела без него с тобой поговорить. Мы вместе приедем, когда тебя выпишут. Надеюсь, ты будешь отмечать?

— Надеюсь, буду. Так говоришь, от безысходности со мной? — усмехнулся Рома.

— Прости! Не обижайся. Я не то хотела сказать, не так выразилась. Ты удивительный, мягкий, добрый. Ты просто очаровал меня. Это была шальная идея, с помощью тебя вычеркнуть, стереть из головы наваждение, которое мучало меня. Но всё это дало обратный эффект. Моё чувство к Диме только укрепилось. Сознание продолжало сопротивляться, однако я чувствовала, что надолго его не хватит.

— Спасибо, что смогла нас остановить, — он ни о чем не жалел, но был рад, что все случилось именно так.

— Ну и без этого — разве мы стали бы так близки, чувствовали так друг друга? Бывшие супруги. Теперь так и есть.

— Нам не в чем оправдываться. Тогда мы не были связаны никакими обещаниями, — тихо произнёс Рома.

Лиза грустно улыбнулась, воровато оглянулась на дверь и быстро поцеловала его в щёку.

Он даже не стал записывать эти довольно сложные, путаные рифмы, возникшие внутри него сами собой — потому что они намертво отпечатались в памяти и звучали в его голове все эти дни, пока он валялся в больнице. Звучали под музыку, которая родилась вместе с ними. Простая незамысловатая мелодия, всего несколько несложных аккордов, но для него она звучала как торжественный гимн чувству, переполнявшему его.

— У меня родилась для тебя песня, — сказал Рома, когда его наконец выписали и они вернулись домой. — Хочешь послушать?

Даша молча кивнула и отправилась за ним следом. Рома присел на диван с гитарой, она устроилась на ковре у его ног, чтобы видеть лицо любимого. Его пальцы легко побежали по струнам.

Я губами хочу ощутить ресниц твоих дрожь.

Влагу тёплых, соленых брызг на твоих щеках.

Точно знаю родная, что ты всегда меня ждешь

И приду рассказать тебе о своих грехах.

Грешен тем, что люблю тебя и живу тобой.

Грешен тем, что хочу иметь от тебя детей.

Грешен тем, что хочу взлететь выше дальних звезд,

Чтоб оттуда кричать тебе о любви своей.

Ну а если когда-нибудь станет мне трудно летать,

Вновь увижу я грустную нежность в твоих глазах,

Твои теплые руки опять меня к жизни вернут,

Не дадут все забыть и прогонят из сердца страх.

Я смахну с твоих щек губами соленый дождь.

Я приду навсегда и закрою тебя от бед.

Никогда, никому не отдам я свои грехи,

От которых тепло тебе и так сладко мне.

Когда прозвучал последний аккорд, она придвинулась, обняла его ноги, положила голову на колени и закрыла глаза. Он аккуратно отставил гитару, склонился к её голове и нежно поцеловал в висок.

Не спалось. Рома стоял у окна, смотрел на голые деревья сквера, подсвеченные тусклым светом уличных фонарей, пробивающимся сквозь затяжной осенний дождь, и слушал равномерное дыхание спящей Даши. Как много страшного и грустного должно было произойти, чтобы он обрёл это чудесное создание, этот нежданный подарок осени, который лежит в его постели! Сколько всего нужно осознать людям, чтобы научиться понимать друг друга и прощать, не делать непоправимых ошибок, которые могут разрушить то малое, что дарит нам наша короткая жизнь для обретения счастья.

Ветер за окном настойчиво продолжал гнать мокрые жёлтые листья по тротуару. «Унылая пора…» — отозвалось в памяти. Осень, ненавистное для него время года, связанное со смертью матери и брата, всегда представлялась ему унылой и безжалостной, хотя классик вкладывал в эти строки несколько иной смысл. На него она просто навевала лирическое настроение, и он любовался красивым увяданием природы. Теперь и у Романа в корне изменилось восприятие осени. Он был согласен навечно остаться среди этого дождя и опавших листьев, вдыхать их терпкий аромат, подставлять лицо холодному ветру. Навечно остановить время и повторять вновь и вновь, словно кадры из фильма, мгновения, где они с любимой бредут под зонтом по осеннему скверу, тесно прижавшись друг к другу. Он просто влюбился в это время года, подарившее ему ни с чем не сравнимое ощущение безмерного счастья, перед которым меркнет всё остальное в этом мире.

Кастельдефельс 2022 г.