Через полгода после того, как Хьюм озвучил свои замечания, отец Рейд сел и написал ему длинное письмо. «Моя единственная цель – помочь тем, кто в случае продолжения этой ситуации будет убит», – начал он. Далее он говорил, что, благодаря спокойной работе с ИРА в течение многих лет, он пользуется доверием этой организации. «Я уверен, что если к вопросу подойти должным образом, то можно убедить ИРА закончить эту кампанию», – писал он.

Когда Рейд отправил это письмо, Хьюм как раз публично заявил, что никакой диалог с Шинн Фейн неприемлем, пока продолжается военная кампания ИРА. Хьюм всегда говорил, что готов к переговорам с любым, если только это касается мира. Однако ИРА практически ничего не делала, чтобы пробудить такое великодушие со стороны Хьюма. Осенью 1987 года ИРА взорвала мощную бомбу на мероприятиях в городе Эннискиллене в День памяти погибших в Первую и Вторую мировые войны – пять гражданских и один британский солдат погибли, еще больше 60 человек было ранено. Позже ИРА объявила, что взрыв являлся ошибкой: на самом деле целью акции были участники церемонии – британские солдаты, находившиеся поблизости. Адамс принес официальные извинения, но дистанцировался от самого нападения. Однако о взрывах говорили повсюду, и это подчеркивало, что репутация Провос переживает сейчас не лучшие времена. Хьюм раскритиковал атаку, назвав ее «актом полнейшей дикости». Выступать против Провос в такой манере было опасно – несколькими месяцами раньше ИРА организовала взрыв дома Хьюма. Его самого не было там в это время, но жене и младшим дочерям едва удалось спастись.

Тем не менее 11 января 1988 года Хьюм встретился с Джерри Адамсом в монастыре Клонард. Они и раньше разговаривали, но тайно. Для Хьюма было бы нежелательно с политической точки зрения быть замеченным в совместных делах с Адамсом. Но и для последнего было опасно открыто встречаться с такими умеренными, как Хьюм. Адамс всегда балансировал на тонкой грани принадлежности к Провос, стараясь быть более стратегом, чем тем, кто проводит операции. Если люди заподозрили бы его в проявлении инициативы любого сорта переговоров о прекращении огня, то у них могло бы возникнуть ощущение, будто он продался, предал вооруженную борьбу. В 1988 году такое восприятие было возможным, и оно могло привести к катастрофическим последствиям.

Однако отец Рейд продолжал свято верить в диалог. Два противника встретились. Хьюм испытал то же ощущение диссонанса, что и британские переговорщики в далеком 1972 году: они слышали много страшилок о Джерри Адамсе, и когда он на самом деле вошел в комнату, то оказался вспыльчивым, но умным человеком. Он был привлекательным, непритязательным и откровенным, с ним можно было иметь дело. Настоящий политик. Первоначально Адамс и Хьюм договорились обменяться документами, в которых они изложили представления своих организаций относительно параметров возможной мирной сделки. В замкнутом пространстве Белфаста потребовалось применить некоторые шпионские приемы, чтобы сохранить эти контакты в секрете. В тот день, когда убили британских капралов, отцу Рейду велели посетить заупокойную мессу по Кевину Брейди: именно там некто должен был тайно передать ему документ. Сам же Рейд, отправившись на службу, имел при себе коричневый конверт – в нем изложенные на бумаге предложения Шинн Фейн. Когда он выходил из церкви, документ находился при нем; он лежал в его кармане и в тот момент, когда он пытался помочь двум убитым солдатам. Касаясь умирающего, он испачкал руки в только что пролитой крови, и эта кровь попала потом и на конверт. Отойдя от тел, Рейд вернулся в монастырь Клонард, где он переложил документы в чистый конверт. Затем, бережно храня это хрупкое, драгоценное зернышко мира, он отправился в Дерри и доставил его лично в руки Джона Хьюма.

* * *

Когда Адамса впервые избрали в парламент в 1983 году, британское правительство отменило запрет, не разрешавший ему въезд на Большую землю, так чтобы он смог занять свое место в Вестминстере. Но Адамс в любом случае не собирался реально заседать в парламенте. На протяжении 1980-х годов он разыгрывал весьма осторожную партию. В 1983 году его избрали президентом Шинн Фейн. Однако он уже пришел к выводу о необходимости мира: одним лишь вооруженным сопротивлением объединения Ирландии не добиться.

Он не мог просто выдвинуть новые тезисы бойцам ИРА, потому что, узнай добровольцы о его намерениях, они могли бы не только выбросить его из партии, но и просто убить. Начав проявлять больший интерес к политической стороне борьбы, Адамс столкнулся с конкретной проблемой: ИРА оставалась нелегальной организацией. Если добровольцам задавали вопрос об их принадлежности к ИРА, они по традиции отказывались отвечать, потому что могли оказаться в тюрьме только из-за того, что являются членами этой организации. Однако, превратив себя из партизанского лидера в государственного чиновника, Адамс разыграл гамбит на шаг вперед: он начал говорить людям, что всегда был чисто политической фигурой, ревностным республиканцем и лидером Шинн Фейн, но не добровольцем, не бойцом, так или иначе, прямо или косвенно, вовлеченным в вооруженную борьбу. «Я не член ИРА и никогда им не был», – повторял он.

Конечно, для внимательного человека это – забавное утверждение. Все знали, что Адамс был не просто членом организации, но одним из главных лидеров ИРА. В свою бытность молодым человеком он не раз оказывался на фотографиях с похорон – внимательно слушает, на голове черный берет ИРА. В 1972 году его выпустили из «Лонг Кеш», и он в составе делегации ИРА отправился на переговоры с британским правительством в Лондон. (Когда много лет спустя Шона МакСтивена спросили, представляли ли они ИРА или Шинн Фейн, он ответил, что все они тогда были из ИРА. Его еще раз переспросили по поводу Адамса, и МакСтивен проворчал: «Все мы».) Если обратиться к материалам средств массовой информации тех дней, то они характеризуют Адамса как члена ИРА. Британская служба безопасности и разведка также считали его главной фигурой в ИРА.

В 16-ю годовщину Пасхального восстания, в 1976 году, Адамс опубликовал статью в «Республиканских новостях» (Republican News). Скрывшись под псевдонимом «Брауни», он описал встречу со священником, навестившим его в тюрьме. Адамс оправдывал необходимость насилия, утверждая, что члены ИРА не ищут войны, скорее к ней стремятся те, кто толкает организацию к войне. «Правильно это или нет, но я доброволец ИРА, – писал Адамс. – Взятый мною курс предполагает использование физической силы, но лишь в том случае, если я дохожу до ситуации, когда мои люди могут действительно выиграть от таких действий; и по мне – это справедливо».

Через несколько лет после написания этих строк Адамс начал утверждать, что никогда не состоял в ИРА. Несмотря на то что все знали его как значимую личность в вооруженной борьбе Северной Ирландии, он отрицал само свое участие в этой борьбе. Штаб-квартира Шинн Фейн располагалась в ветхом здании на Фоллз-роуд. Место это служило политическим офисом: именно там Адамс давал большие интервью прессе и встречался с избирателями. Оппоненты шутили, что вновь появившаяся политическая партия имеет счета во всех банках страны, с которых она регулярно снимает деньги с помощью оружия. Когда Адамса спрашивали о чем-то таком, он заявлял, что деятельность Шинн Фейн и ее избирательные кампании не финансируются с помощью военных операций; организация существует на пожертвования, взносы и благотворительные ярмарки. Однако стены здания снаружи были украшены яркими плакатами с изображениями бойцов ИРА в масках и с оружием в руках. Этот парадокс стал визитной карточкой противоречивой личности Адамса: доморощенная эксцентричность, смешанная с вооруженным мятежом, благотворительные ярмарки и реки льющейся крови.