Лекарь оказался вполне себе приятным мужчиной неопределяемого возраста.

Он уложил Хаджара на переносную складную кровать. Таких в шатре стояло около трех дюжин. И на каждой в данный момент лежало стонущее, воющее или перевязанное тело.

— Недавно была битва? — спросил Хаджар, пока лекарь смазывал его раны.

— Битва? — Ученый отвлекся от своего дела, осмотрелся и улыбнулся. — А, ты об этом. Нет, просто тренировка.

Тренировка?! Это же как они здесь тренировались, что несколько десятков крепких парней оказались в таком состоянии?

— Слышал я о твоем поединке.

Хаджар удивленно приподнял правую бровь.

— Слухи, — пояснил лекарь. — Уже половина лагеря говорит о деревенщине-мечнике, надававшем по шее адъютанту Колину. Только ты не зазнавайся. Мечников в армии хватает. Единых — тоже прилично. А чтобы совсем тебя на землю спустить — в начале прошлого месяца сюда заявилась девушка, единая с миром. Так она вовсе — четырех старших офицеров по земле беспомощными котятами раскидала.

Хаджар пару раз хлопнул глазами и откинулся на подушку. Каждый раз, когда ему казалось, что он чуть-чуть продвинулся по пути развития, то оказывалось, что мир куда больше. Единая с миром в возрасте до восемнадцати лет… Что это за монстр в юбке?!

Впрочем, не стоит удивляться такой большой силе в столь молодых руках. Не зря же секты, кланы, академия и даже армия вводили возрастной ценз. Просто по мере взросления и старения у практикующего оставалось все меньше шансов перейти на следующую ступень.

Вплоть до того, что если адепт не достигал стадии Небесного адепта до начала третьего века жизни, то не достигал уже никогда. То же самое в различных соотношениях касалось и остальных стадий.

Именно поэтому самое быстрое и самое активное развитие приходилось на ранние годы жизни. И именно поэтому дети империи так сильно выделялись на фоне детей Лидуса.

Да, ситуация немного изменилась с приходом к власти Примуса. В этом плане стоило отдать ему должное — теперь некогда мифические смертные техники стали вполне обыденным делом. И не только они…

— Ты на генерала зла не держи. — Говор у лекаря был слегка сельский. Он отложил в сторону мазь и положил на ложку зеленую пилюлю. На вкус она была весьма мерзкой, но боль из тела постепенно уходила. — Она ведь тебе жизнь спасла.

— Скорее — Колину.

— Не глупите, офицер Хаджар. Адъютант ведь использовал против вас лишь силу Телесных рек. Неужели вы думаете, что перед лицом смерти он продолжал бы следовать приказу генерала?

Возможно бы, и не стал, но Хаджар был уверен, что успел бы отрубить ему голову до того, как сынок чиновника использовал бы всю свою силу.

— К тому же, даже если бы вы его и убили, то… Нет, по закону преследовать бы вас не смогли. Но вот его отец — таким людям закон не писан. Так что я готов поставить на кон свои душу и сердце — завтрашним утром вы бы уже не проснулись. И это в лучшем случае. В худшем — остаток своей жизни вы бы провели в пыточных. А пыточные генерала Ларвийского известны на всю префектуру.

И вновь Хаджар понимал, что в услышанных им словах присутствовало зерно истины.

— К тому же отряд Догара наказание лишь для слабых духом и телом, — продолжал лекарь. — А для таких людей, как ты, лучшего места в армии не найти. Впрочем, сам все увидишь.

Хаджар посмотрел на раненых, стонущих людей… А вот с этим утверждением он мог бы и поспорить.

— Выпей, — лекарь протянул деревянную кружку со сладко пахнущим алым напитком.

[Объект: неизвестен. Свойства: неизвестны. Инициирую анализ… Визуальных данных недостаточно для анализа. Прекращаю выполнение задачи.]

— Что это?

— Ну явно не отрава. Настой на ягодах и снотворное. Чтобы спал крепко и без лишних мыслей.

Хаджар, принюхавшись и не заметив никакой опасности… просканировал напиток нейросетью. Та, обладая обширной базой данных запахов, цветов и консистенцией различных ядов и прочей гадости, тоже не выявила угрозы.

Так что Хаджар пригубил довольно приятный на вкус напиток, а потом залпом осушил кружку. Уже спустя минуту он мирно посапывал, завернувшись в принесенное лекарем одеяло. От дешевых лечащих мазей всегда становилось очень холодно.

Хаджар еще не знал, что вскоре привыкнет к этому ощущению и к компании словоохотливого лекаря.

Глава 37

Хаджар проснулся оттого, что кто-то на него пристально смотрит.

Открыв глаза и дернувшись в сторону изголовья, где он всегда хранил меч, Хаджар нащупал лишь пустоту.

— Хорошие рефлексы, — кивнул Догар.

Старший офицер стоял рядом с кроватью. Скрестив руки на могучей обнаженной груди, он стал еще больше походить на медведя. Покрытого шрамами и черными татуировками, с бугрящимися стальными мышцами.

Кроме боевых латных перчаток из одежды на Догаре присутствовали лишь штаны из добротной кожи и высокие сапоги без твердой подошвы. Ее заменяли несколько слоев все той же крепкой кожи.

Хаджар огляделся — в шатре они были одни. А сквозь трепыхающиеся на ветру покрывала, заменявшие двери, пробивались алые лучи утренней зари.

— Сэр, я был под действием снотворного и…

— Меня предупредили, — перебил старший офицер, — иначе бы ты и вовсе не проснулся. Двадцать секунд на сборы, офицер.

Стоит ли уточнять, что двадцать секунд Хаджару не понадобились. Игнорируя легкую боль в почти сошедших синяках и затянувшихся порезах, он был готов уже спустя семь. Догар их показательно громко отсчитывал, поигрывая при этом огромными мышцами.

Хаджар не знал, на какой стадии находился этот “медведь”, но предполагал, что не ниже трансформации.

— Медленно, — покачал головой Догар. — Но ничего, это мы тоже исправим. Сейчас, перед тренировкой, я проведу краткую экскурсию по нашему лагерю. Как мой помощник, ты должен разбираться что, где и как.

— Так точно, сэр.

— Зубочистку эту оставь. Мой помощник не будет ходить с мечом, который я двумя пальцами согнуть могу.

И в подтверждение своих слов Догар действительно взял и согнул меч. Хороший, добротный меч. Не артефактный, но подходящий для сражения. Таким ведь и по латам можно ударить — и зазубринки не будет. А Догар его согнул…

Хаджар вдохновился. Понял, что спорить, даже если возникнет желание, бесполезно, и пошел следом за командиром.

Они вышли из опустевшего лекарского шатра и… Хаджар