Шрифт:
Закладка:
— Мы здесь для того, чтобы вернуть детей их родителям.
— Вы не можете этого сделать! У меня есть на них документы, юридические документы, которые они все прочитали и подписали.
— Вот как? — скептически спросил Рэймонд.
— Да, — поклялся Хакльби.
— Я тебе не верю. Я предполагаю, что среди них нет ни одного ребенка, который мог бы прочесть что-то большее, чем свое имя, если уж на то пошло. Если бы это не было пустой тратой патронов, я бы пристрелил тебя прямо здесь за все горе, которое ты причинил их родителям.
Все еще прижимая пистолет к большому носу Хакльби, Рэймонд приказал своим друзьям начинать будить детей.
Когда они собрались уходить, Хакльби рявкнул:
— Вы не можете этого сделать! Эти дети — мои! Я натравлю на вас власти!
— Только если я оставлю тебя в живых.
Глаза Хакльби расширились, и по его лицу заструился пот.
— Ты прекратишь охотиться на чужих детей, или мы вернемся, а если нам придется вернуться, у нас будет меньше желания разговаривать, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Хакльби понимал, и по выражению его лица было видно, что ему это не понравилось.
— Спокойной ночи, мистер Хакльби. Советую вам подождать здесь, пока мы не уйдем.
Когда Рэймонд повернулся, чтобы уйти, Хакльби разразился яростными ругательствами в адрес Рэймонда и его шайки «вооруженных ниггеров», но Рэймонд не стал его слушать.
Он и его люди разбудили детей и, успокоив их, быстро вывели их в ночь, где их ждала повозка.
Когда Рэймонд и его люди вернулись в город, уже почти рассвело. Они оставили сирот в одном из церковных приютов. Другие дети, чьих родителей попросили подождать в офисе Бюро, были в восторге от воссоединения со своими семьями.
В целом, это было достойное начинание. Рэймонд надеялся, что его мать согласится с ним, когда он извинится позже сегодня. Сэйбл, вне всякого сомнения, будет в ярости, и, скорее всего, решит, что он пропустил торжество нарочно. Пусть так и думает; ему было все равно. Она была Иезавелью и предательницей, и ему стоило передать ее властям за ее предательство в лагере — предательство, которое могло стоить жизни солдат Союза. Ему не стоило жениться на ней, это точно, но он не мог устоять перед искушением заявить на нее права, лечь с ней в постель… Она была огнем в его крови, и сейчас у него было перед ней не больше иммунитета, чем несколько месяцев назад в лагере Союза.
Когда он объяснил матери причину своего отсутствия, Джулиана отнеслась к этому с пониманием — все еще сердитая, но понимающая.
Рэймонд спросил:
— Мне найти Сэйбл и принести свои извинения лично?
— Ее здесь нет. Арчер повел ее за покупками.
— Кажется, моим братьям очень нравится моя маленькая невеста.
— Они обожают ее, и у всех у них есть претензии к тебе из-за вчерашнего вечера.
— Она ведь не впала в истерику, когда я не пришел?
— Она когда-нибудь производила на тебе впечатление склонной к истерии девушки?
Ему пришлось признать, что не производила.
— Нет.
— Тогда у тебя уже есть ответ. Она превосходно себя показала, учитывая печальные обстоятельства.
Рэймонд почувствовал, что его охватывает чувство вины, но оно исчезло, когда он напомнил себе, что те дети были на первом месте.
— Предположим, я куплю ей какую-нибудь безделушку. Простит ли она меня тогда?
— Прибереги такие вещи для своей любовницы.
— Ой, мама. Я уже извинился за то, что подвёл ее.
— И, к счастью, у тебя была на то веская причина. А теперь, скажи честно, насколько сильно ты злишься на меня за то, что я вернула Сэйбл в твою жизнь?
— Не буду врать и говорить, что я рад.
Рэймонд ни капельки не доверял Сэйбл, но его мать, казалось, была настроена на то, чтобы она стала матерью ее внуков, и кто он такой, чтобы спорить о проблеме, которая, казалось, делала прелестную Джулиану такой счастливой? Однако, если Сэйбл когда-нибудь опозорит дом Левеков, он поклялся, что она пожалеет о том дне, когда приехала в Новый Орлеан.
— Ты сможешь довести это до конца? — спросила его мать.
— Поскольку мое сердце не будет задействовано, я не вижу причин, почему бы и нет. Кажется, ты очень заботишься о ней, и это то, что важно для меня. Потенциальной бабушке должна нравиться женщина, которая родит ей внуков.
— И она мне нравится. Несмотря на трудности, которые разделяют вас двоих, я глубоко забочусь о ней.
— Тогда это все, что требуется. Напомни, когда там свадьба?
Джулиана выглядела такой потрясенной его забывчивостью, что он не смог сдержать смеха.
— Я просто шучу, мама. Я знаю, что свадьба через три дня, в одиннадцать.
— Ты правда планируешь присутствовать?
— Да.
— Хорошо. Тогда увидимся.
Рэймонд чмокнул ее в смуглую щеку и пошел своей дорогой.
Утро в день свадьбы Сэйбл выдалось солнечным и ясным. Прошлой ночью она почти не сомкнула глаз. Такой прекрасный день во многом успокоил ее нервы, но она все еще сомневалась, не сошла ли она с ума, согласившись выйти замуж за Рэймонда Левека.
Согласно расписанию, которое Джулиана набросала вчера на бумаге, сначала должны были прийти парикмахеры, а затем швея, которая разработала дизайн ее платья. Сэйбл заставила себя выпить немного кофе и съесть кусочек тоста, который лежал на подносе с завтраком. Бабочки в животе не дали ей съесть больше, но беспокойное утро пролетело как в тумане, и Сэйбл не успела опомниться, как уже была на пути в церковь.
На другом конце города Рэймонд проснулся и обнаружил, что его братья Арчер и Дрейк сидят в его комнате.
— Какого черта вы двое здесь делаете? — спросонья спросил он. Даже в полудреме он заметил, что они одеты официально.
— Хотели убедиться, что ты придешь в церковь, — ответил Дрейк.
— Вовремя, — протянул Арчер. — Так что вставай.
— Мне не нужны няньки, особенно такие уродливые, как вы двое.
Рэймонд высунул свое большое тело из-под простыни. Увидев их первым делом этим утром, его головная боль только усилилась. Их болтовня тоже не вызвала у него особого восторга.
— Я сам могу добраться до церкви, — заявил Рэймонд.
Они не сдвинулись с места. Было очевидно, что они понятия не имели, сколько коньяка он выпил прошлой ночью, чтобы набраться смелости и
