Пусть живет на улице. В будке или у Терентия возле теплиц. Будем тоже ходить ее кормить.

Недавно у мужа в школе виноделов прошел очередной выпуск, и я должна была сопровождать его на ужине по этому случаю. Людо попросил одеться без пафоса.

Без пафоса?

Я выбрала белую шелковую рубашку и черные брюки с корсетным поясом. Каблук, высокий хвост – и Барби сдохла бы от зависти. А Марта, поджидавшая меня в холле, посмотрела и спросила, может ли она посоветовать мне подходящий случаю наряд.

– Что не так, Марта?!

Как же она меня бесит, хотела молча пройти мимо, втыкая шпильки в вощеный паркет, и пусть бежит затирать царапины, но блин…

– Милана, вы выглядите великолепно. К сожалению, сомелье и официанты Людовика одеты аналогично, и он будет очень расстроен, если вы сольетесь с персоналом.

О боже!

Марта передо мной проходит в гардеробную и без секундной заминки снимает с ригеля плечики, на которых болтается бесформенная серая тряпка. Вот до такой степени без пафоса?! Ладно. Вырываю платье из рук экономки, демонстративно натягиваю его через ноги – не портить же мне прическу! – беру туфли, которые она уже подготовила, разворачиваюсь, чтобы выйти, но Марта властно подталкивает меня к зеркалу и заставляет посмотреть на себя. О боже… Меняю объемные золотые серьги на изящные бриллиантовые. Марта улыбается, я почти тоже, но вовремя спохватываюсь, бросаю:

– Спасибо! – И ухожу.

Людовик весь вечер не сводит с меня одобрительного взгляда, его рука покоится на моей обнаженной пояснице – с явным удовольствием демонстрирует окружающим мою принадлежность ему. От всеобщего внимания и комплиментов я пьянею быстрее, чем от шампанского.

Муж не советует мне пробовать дегустационные образцы:

– Не мешай, милая.

А я что? Я ничего.

Впервые испытываю благодарность к Марте. Она буквально спасла меня от неминуемого унижения. Стройные черно-белые фигуры официантов лавируют среди гостей, предлагая напитки и закуски. Очень хорошо вижу себя среди них – такой же услужливой и гибкой. Но нет, по открытой спине вдоль позвоночника, как вдоль грифа виолончели, пробегают сухие пальцы Людовика, я ловлю свое отражение в блестящих панелях бара – точеные, объемные контуры тела под чуть серебристой тончайшей тканью платья. Я – не они.

Кто же я?

Может быть, сегодня случится чудо и я наконец займу подобающее положение. Я не знаю, что думают обо мне другие, мне бы самой понять, что думать о себе.

Мы возвращаемся на виллу за полночь. Людовик шагает уверенно и поддерживает меня под локоть на ступеньках.

– Я не пьяна.

– Милая, так положено. Как же твои занятия этикетом – вы это еще не проходили?

Так же вместе мы поднимаемся на второй этаж и расходимся каждый в свою спальню после отеческого прикосновения тонких губ к моему виску.

– Милая, ты сегодня была восхитительна.

Да, я все лучше умею владеть собой и производить благоприятное впечатление на окружающих, ты скоро будешь мною гордиться, папочка.

Выхожу из платья, оставляю его мерцающей лужицей на полу гардеробной – пусть Марта сморщит свое бледное лицо в недовольной гримасе. Что-то заставляет меня обернуться – в зеркале виден лишь мой силуэт. Платье, это красивое, изысканное платье, ни в чем не виновато. Возвращаюсь и аккуратно вешаю его на плечики. Натягиваю теплую пижаму, толстые носки и крадусь по коридору к комнате сына.

Джуниор, свернувшись под одеялом калачиком, тихонько сопит. Целую его в лобик:

– Спи сладко, малыш.

8. Марта

Мне подарили жуткие вязаные носки. Грубые и колючие. Я забыла спросить, из шерсти какого они животного, так была удивлена подарку. Мне лет сто никто ничего не дарил. Что с ними делать?

Расскажу по порядку.

Сегодня у меня выходной – это значит, что персонал напрямую контактирует с хозяевами, а ребятки перед мониторами не за так получают свою зарплату.

Накануне я договорилась с Ларисой и, взяв ампулу вакцины, подъехала к ним домой. Меня настолько утомляют закидоны Миланы, что терпеть дурное воспитание племянницы нет никакого желания, и именно поэтому я сразу обратилась к настоящим взрослым. Естественно, они думают, что антивирусный препарат передал отец Стефании. В таком формате все всех устраивает.

Макар с Ларисой забрали к себе не только Стефанию с Ханной, но и старого Прокопия – вместе теплее. Они поступили очень разумно, и в гостиной, где весело горит камин, действительно тепло. Прокопий кашляет – у него застарелый бронхит, – выглядит слабым. Расписала им травы – пусть отпаивают его, если хотят в полном составе дождаться нового лета. Ханна уже вот-вот побежит. Тяжеленькая она девочка, попросила не стимулировать у нее раннюю ходьбу – с такой попой лучше позже. Но до чего же она сладкая малышка…

Заполнила препаратом пять инсулиновых шприцев. Ввела себе первой, и мы отправились за обеденный стол. Я надеюсь, семейные обеды – традиция в этом доме, а не усилие, связанное с моим визитом. Было вкусно, но мясо передержано, да и картофельное пюре явно из проросших клубней. Спросила, кто поставляет им продукты, предложила поделиться контактами. Хозяева покраснели, а Стефания вульгарно рассмеялась. Несносная девка. Что смешного я сказала? А вот яблочный пирог был настолько безупречен, что я попросила рецепт теста. Инга меня испепелит, а потом благодарить будет, факт.

И все они ходят в этих жутких носках – пол холодный, говорят. У них даже на собаке вязаная попонка.

– Мне, кстати, надо найти такую же собаку. Вы не знаете, у кого сейчас могут быть щенки?

– Таких больше нет. Лила – уникальное создание, – с гордостью заявил хозяин дома, и все закивали, соглашаясь с его словами.

Даже Ханна уверенно произнесла:

– Лила!

– О! Ханна уже говорит! – восхитилась я.

– Да, но только это единственное слово. – Стефа скорчила расстроенную мину.

– Ты заговорила после года, но быстро нарастила свой словарь. Не переживай. Ханна очень похожа на тебя маленькую. Она даже точно такие же крендельки из пальчиков крутит. Можно я возьму ее на руки?

Я тянусь к Ханне, и она рыбкой ныряет ко мне без всяких сомнений.

Итак, прошло два часа, я не окочурилась, не распухла, не пошла пятнами, да и все прочие жизненные показатели в норме. С Богом! Стефания. Анна. Ханна. Ян. Ну за Яном мы побегали как следует, и у меня прибавился еще один кровный враг. Девчонки перенесли прививку стоически.

Вредный Ян и затемпературил к вечеру от своей вредности, не иначе. Позвонила им перед сном, поинтересовалась.

Очень захотелось попить горяченького. Сходила на кухню, заварила себе в термосе ромашковый чай. Залезла под одеяло, обложилась со всех сторон бутылками с горячей водой. Раскрыла давно начатую