– На! – заорал откуда-то взявшийся Сьер и рубанул с двух рук где-то подобранным топором.

Язык лопнул, окатив Хорне вязкой дрянью, паук ударил ногой, щелкнув сразу несколькими суставами. Сьер, охнув, отлетел, впечатавшись в борт. Клайд, вынырнув из темноты впереди, махнул рукой, второй. Следом Домер метнул найденный фонарь…

– Умею. – кивнул колдун. – Но не практикую. Этим грешат нечестивые люди, нга стараются не пользоваться темным знанием.

– Да?

Хорне хотел добавить что-то недоброе, но колдун поднял руку, останавливая.

– След темного искусства на тебе ощутим, он еще не испарился. Прими мои извинения за тех, кто делал это.

Хорне кивнул. Разговор пока не начинался, но темнокожий не вызывал злости, раздражения или желания прервать его. Даже наоборот, кто знает, вдруг из-за колдовских штучек, но Хорне хотелось поговорить с ним.

«Не рубануть ли нам его по башке? – азартно поинтересовался голос деда. – А?!»

– Вот как? – Олло ухмыльнулся, показав белейшие зубы и щелкнул пальцами. – Кхо!

Красный, с синими разводами, огромный папагал слетел откуда-то сверху, сел на плечо Олло и уставился на Хорне. Черным внимательным глазом, блестящим как агатовый ятаган клюва.

– Ты же понимаешь, что так можно и сойти с ума? – поинтересовался нга. – Ты ведь даже не уверен, сам ли говоришь с собой или это на самом деле кто-то из твоих предков, верно, северянин?

– Я? – Хорне усмехнулся. – Это мой внутренний голос. Неприятный, порой злой, хриплый и очень честный. И это главное. Так что ты хочешь, колдун?

– Я? – Олло погладил папагала, смотревшего на Хорне с явным желанием напасть. – Получить назад свое и потом, когда это случится, подсказать тебе – где найти тот корабль, из-за которого ты и приплыл. Разве «Марион» не женское имя?

Хорне перехотел есть совсем. Но не расстроился из-за такой ерунды. Уставился на темнокожего, улыбающегося ему всеми своими блестящими зубами и не верил.

– Ты не шутишь… нга?

Олло скривил губищи, показушно недовольствуя.

– Зачем, северянин? Мне нужное мое, а чем больше ты мне не веришь, тем дальше оно от меня. Глядишь, до самой Робаллы успеет дойти. И тогда все, не видать тебе «Мариона» в этом году. И неизвестно, увидишь ли вообще. Шторма зимой у нас ужасные, а капитан на нем жадный, ходит даже в них. Потому и пустил на дно уже два судна, да взялся за свою новую работу.

– Предлагаешь поверить тебе на слово? – Хорне ухмыльнулся, почему-то надеясь услышать именно такой ответ. Рука чесалась, тянулась к тесаку, хотя это и неправильно. Давай, колдун, скажи мне…

– Не надо, – ласково шепнула сзади Нефер, подкравшись совершенно незаметно, прижав ему к шее холодно-острое. – Выслушай его, мой северный волк. Выслушай!

Хорне сжал-расжал кулак, уставился на красную птицу, щелкающую клювом и шипящую под тяжелой черной ладонью, гладящей перья.

Олло не обижался, лишь посмеивался, вытащив откуда-то с пояса небольшую гнутую трубку, занявшуюся сама собой, стоило прикусить ту в зубах. Мягкий сладкий табак, так любимый тут, пах приятно, окутывал большую комнату клубами, пах все сильнее. И Хорне, уже понимая, что попался на самом деле, поддался. Впустил в себя сладковатый аромат, прячущий в себе еще много другого…

Рокочущий прибой берегов, еще не увиденных Хорне. Приторно-сладкий, опасный и манящий запах мангровых болот, прячущих за собой забытый город, полный золота и загадок. Шелест тысяч и тысяч деревьев лесов, лежащих где-то впереди, их хвои и огромных золотистых листьев. Сладко пахнущая вода сотен ручьев, бегущих с белоснежных вершин вниз, к бескрайней степи и лунному побережью, дышащему океанской солью.

– Не верь мне на слово, капитан. – Олло усмехнулся еще шире. – И я не буду верить тебе. Мы не знаем друг друга и вряд ли подружимся, но кто запретит нам уважение?

– Что тебе надо? – Хорне не обращал внимания на сталь у горла.

– Вчерашней ночью мимо Мбойе, таясь в ночи, пробежал «Жемчужный Сокол», это двухмачтовый эмар с Тысячи островов, умеющий ходить на веслах, если нужно. За два дня до этого «Сокол» останавливался в крохотной бухточке, на самом краю моих дождевых лесов. На борт команда приняла трех человек, мужчину и двух женщин, унесших из моего святилища небольшую статуэтку. На Тысяче Островов та стоит целое состояние, почти половину города, схожего с Мбойе.

– А здесь ей нет цены? – понимающе кивнул Хорне. – И без нее тебе не так удобно колдовать?

Олло кивнул.

– Почему я?

Колдун-нга погладил перья папагала.

«Вот сейчас начнет дурить тебе твою глупую башку еще сильнее! – понимающе хмыкнул дедовский голос. – Сейчас-то он тебе меду нальет в уши».

Папагал хрипло крикнул, желая сорваться с места. Нга остановил его:

– Никто из Мбойе не отправится за эмаром, никому не хочется нажить врагов среди ойялла. Это морские бродяги, говорят, у них нет ни рода, ни племени, но это дурость. Их род такой же, как и у твоих предков, северянин. Ойялла плоть от плоти разбойников, приходящих с мора тысячу лет, а племя их, разноцветное и сильное, растет не из-за рождающихся детей.

– К ним приходят сотни, а остаются десятки?

– Единицы. – Олло улыбнулся. – Ойялла не глупы, сотни беглецов из наших земель, из пустынь с северо-востока и сотни же дуралеев с Тысячи островов, кто только не идет к ойялла, когда те встают в гаванях. Просятся в команду, доказывают свою силу и… И оказываются на рудниках, рубят лес, делают доски, плетут канаты, жрут всякое дерьмо, закрываясь от плети надсмотрщика. С ойялла остаются все, вопрос лишь один – где.

– Кроме меня есть еще несколько северных кораблей. И у них полные и лихие команды.

Олло ухмыльнулся:

– И трюмы тоже полные. Они ждут лишь дырку в штормах, чтобы уйти с последней спокойной водой домой. Зачем им какой-то дикарь с его фокусами и просьбами. Даже будь у меня желание заплатить им много, очень много, золота, мой выбор лучше, да-да.

Олло наклонился, уставившись на Хорне смеющимися глазами:

– Никакое золото не заставит северянина драться лучше, чем желание вернуть свое. Особенно такое «свое», как старое корыто твоего деда.

«Рубанем? – поинтересовался дед. – Ну, давай, щенок, доставай мою железяку!»

– Я не знаю, как выглядит твой «Сокол», – спокойно ответил Хорне. – Никогда не видел твою статую и, блоддеров хвост, куда больше меня заботит вопрос – с чего мне тебе верить, колдун? Я похож на мальчишку, развесившего уши? С чего мне тебе верить?

Олло пожал плечами, очень напомнив огромного моржа, переваливающегося по камням. У кресла обнаружилась большая сумка, вышитая разноцветным шелком. Большая черная ладонь нырнула в нее и появилась снаружи, сжимая что-то. Что-то? Да это же…

«Драть тебя вперехлест да во все клюзы! – каркнул дедов голос. – Да это же…»