- Нектар из прошлого. Что-то вроде годовой премии, размером в месячный оклад.

- Так я принят? - пальцы инженера подрагивали. - Или не гожусь?

Опершись на кожу директорского кресла, Игнат выразительно вздохнул.

- Послушайте... Мы практикуем старые добрые методы коллективной поддержки. Но без вашего желания... Желания трудиться, ничего не выйдет. Испытательный срок всё покажет. Откуда вы?

- Сартана...

- Сартана?! Под Мариуполем?!, - настала очередь ахать Индейцу.

- Ну да… Работы не было - пришлось уехать.

- Родной ты мой! Тогда ты просто обязан, слышишь?!, - субординация сыпалась. - Приступай!

Слухами земля полнится. Со всей страны к Индейцу потянулись русские. Непризнанные и отверженные технари. Живые мозги стекались в одно место - Сан-Франциско. Один приехал «ажно» с гавайских островов, бросив работу спасателя на пляже.Число работников «presto prosto» превысило четыре десятка. Еще двадцать пополнили «Ecometano» - так назвали русско-сицилийскую фирму. Безусловно, у каждого программера имелось «второе дно»: расставляя капканы по всем закоулкам даркнета, «русская группа» обирала драгдилеров, чёрных трансплантологов и сутенёров до нитки, оставляя последних в нейлоновых трусах.

- Потому что на обычные, хлопчатобумажные, - ехидно заметил Игнат, - не должно хватать.

- Конечно, босс…

Пришло время менять офис: старый, прежде просторный и светлый, перестал вмещать в себя разбухший коллектив, а на предприятии не осталось ни одного человека, получающего менее восьми тысяч «зелёных» в месяц.

***

Лада, конечно же, была против, но Индеец купил мотоцикл - Indian vintage dark horse. «Тёмная лошадка» в квадрате... Странный выбор... Монструозный байк, почти уродливый, притягивал к себе дорогу магнитом, или дорога притягивала его... Пока оформляли документы, Индеец даже размечтался, как отправится на нём по сибирским трактам к Байкалу, закинув за плечи вещмешок и усевшись в «кресло эгоиста».

***

«Донья» приуныла: роль счастливой домохозяйки, для кого- то желанная, явно не годилась для творческой Лады. Отсутствие нужды штука приятная, но все же...

- А хочешь театр Карабаса-Барабаса? Можем устроить...

Индейские подъёживания потешали Шереметьеву: она драматично заламывала руки в приступе театрального гнева и по-старомосковски «вытирала» мягкий знак: «Не смешно! Не случилоС бы конфуза, острослов!»

- Я серьезно! Войну-то мы осилим, уже понятно. Вопрос в том, что будет после... Нагажено в умах и душах до предела... Не хочешь...

- Литературный салон.

Индеец умолк, осёкшись на полуслове. Потом пожал плечами и добавил: « Сама хочешь. Значит, нужно делать».

Салон Шереметьевой стартанул ракетой. Было все: хвалебные статьи, гнусные пасквили, коктейли, фальшивые улыбки и нефальшивые. Движ. Китайцы, немцы, итальянцы, пафосные бриты. Ну и янки, само-собой. Каждой твари по паре - ковчег. Начали просто: еженедельные встречи в свободном формате. И сразу: Бродский, Набоков, Толстой (то, что американцам ближе). Громадиной над прочими высилась «детская слезинка» Достоевского, куда же без него...

Спустя месяц, когда посетители в салоне утроились, размыло границу тематики. Теперь обсуждали не только литературу. Сикорский подарил Америке вертолёт, Зворыкин - телевизор. На эффекте Кулешова построен голливудский киномонтаж, а советского родоначальника дизайна Родченко вообще преподают по всей стране. Ну и, конечно же, Рахманинов. Вернее, левая рука маэстро. Это она виновна в появлении приёма буги-вуги, а, стало быть, и рок-н-ролла. Шереметьева прямо-таки светилась.

Захаживали к ней и враги. И даже хохлы бывали - завалились аккурат на тему Булгакова! Хамили -быковали, доказывая присутствующим, что Афанасьевич - «украйинськый пысьмэннык». На что получили в ответ две убийственные цитаты самого автора об украинстве. Сработало. Вяло парируя, потомки шумеров захирели-замолчали, а потом и вовсе «потерялись».

Всякое случалось, на то они и будни серпентария. Бывало, что и куснут... Но, Лада тоже умела жалить, так что жертвы из неё не вышло.

***

«Где Арматы?!»

Непраздные вопросы остались без ответа. Сначала сотни, потом тысячи танков супостата придавили чернозёмы Новороссии. Бои шли с переменным успехом. Первоначально, по обе стороны линии боевого соприкосновения, загремело траками забытое советское наследие: «шестьдесятчетвёрки» и «семьдесят вторые». Пожгли друг друга, покрошили, поредели. И если по России щедро разбросали склады долговременного хранения с «бронеконсервами», то «воинов света» оставили ни с чем, основательно разграбив за тридцать лет советские схроны, загнав и списав то, за что можно было бы выручить хотя бы гривну. Короче говоря, на Малороссию покатили ж/д составы советской брони из бывших стран «Варшавского договора». Гостинцы горели ничуть не хуже, так что пришлось хлебосольному западу проставляться: на хохляцкие платформы взобрались первые «абрамсы» и «леопарды». Давненько такого не «бачила» донецкая земелька: немецкие танки с балкенкройцами (крестами) на боку и «леопарды» (очередные представители семейства кошачьих) - достойно продолжили дело «пантер» и «тигров». Вопросы к нашей стороне оставались прежними: где «Арматы?!».

«Стоматолог» - немолодой уже, лысый боец, прежде даже и не помышлявший о войне, сидел за рычагами «семьдесят второго». Мехвод. Экипаж танка, отработав с закрытой позиции «гастрольку», выехал подстраховать правого соседа - такого же «семьдесят второго». Командир, сорокалетний сержант, пытался выйти на связь, окликал «коробочку», виртуозно матерясь. Всё впустую - броня молчала.

- Чмыри неблагодарные, откройте хлебало, пи*даните хоть слово! - катэшник видел, что сосед, обогнув «серую» балку резко ускорился и попёр прямо на вражеский укреп. -

- Куда?! Куда, б*я?!!!

По танку пальнули двумя «сапогами». Не сбавляя скорости, немой экипаж филигранно увернулся от первого и второго «привета» каким-то чудом, поочерёдно припадая то на левую, то на правую гусеницы. Мехвод «Стоматолог» не верил своим глазам: «Так не бывает!»

Меж тем, вертлявый танчик выскочил из низины, рванул на прямой вектор и погасил злое*учую вражескую точку одним выстрелом.

«Так не бывает...»

- Х*й вы угадали! Не устану! - сержант лупил булыжником в задраенный люк, сидя верхом на посеченной пулями башне. - Отворяйте, стахановцы, мать вашу!

К танку уже подбежали «камуфляжные» в масках, несколько человек.

- Да угомонись ты, бедовый, там нет никого! - командира стащили с брони в четыре руки. - Это робот!

«Стоматолог» тёр веки: они слезились от яркого света или пыльного ветра. На замасленном «крокодиле» хрустел прилипший песок.

«Точно, не показалось...»

В танке никого не было. Робот, «одетый» в ординарную броню «семьдесят второго», проходил боевые испытания на Донбассе.

«А как же Арматы?»

Арматы ходили на парады,