привез карабин. Мысль хранить его в картинной галерее возникла у меня после того, как вы задержали этого жалкого маляра, Султанова. Вообще вся эта история со «страшным маньяком Султановым» мне здорово помогла. Все внимание переключилось на него, я мог действовать свободно. К тому же вы всем заявили, что опасности больше нет, убийца задержан. А вот скажите – ведь на самом деле вы так не думали, а?

– Конечно, не думал, – сознался Гуров. – Это была военная хитрость, чтобы усыпить вашу бдительность. Но, кажется, вы мне не поверили…

– Нет, не поверил, – заявил задержанный. – Так что если вы кого и усыпили, то только одного Вершинина и его приближенных. Я знал, что вы остаетесь настороже. Но был уверен, что мне удастся осуществить свой план. Это был бы высший класс: совершить убийство хозяина дома прямо под носом знаменитого сыщика, можно сказать, в его присутствии! Я не мог себе отказать в таком удовольствии.

– Да уж, удовольствие… – пробормотал Гуров. – А вам не кажется, что вы хотели, чтобы я вас поймал? Чтобы кончились все эти мучения с выдумыванием все новых и новых планов мести?

– Чего вы выдумали?! – возмутился Селиверстов. – По-вашему, я хотел, чтобы меня поймали? Какая ерунда!

– Нет, Селиверстов, это не ерунда, – покачал головой сыщик. – Ваши действия были совершенно неразумны. Ведь если вы хотели просто насолить хозяину дома, то достаточно было выждать несколько дней – ну, может, неделю, – дождаться, когда я уеду, и действовать спокойно, не опасаясь разоблачения. Но у вас что-то зудело, вы не могли больше ждать. Ваше поведение было не просто неразумно – это было поведение сумасшедшего. Еще и поэтому на последней стадии вас стало легко вычислить.

В глазах задержанного вспыхнула ярость, лицо пошло красными пятнами.

– Психа из меня хотите сделать? – закричал он. – Не выйдет! Я не псих, я мститель! Мститель за всех обиженных, несправедливо обойденных судьбой! Я так и скажу на суде! Вам не удастся выдать меня за сумасшедшего, упечь в психушку! И если вы решили так повернуть дело, то я больше ничего не скажу! Ничего не скажу и от того, что уже сказал, отказываюсь! И протокол ваш не подпишу! Вот вам!

– Прямо страшная угроза, – заметил на это капитан Бескровный. – Но вы не учли, Селиверстов, что ваш рассказ записывался, вот она, запись. А главное, мы ведь будем строить обвинение не на ваших показаниях, а на объективных данных. На найденных в вашей комнате уликах, на том факте, что вас задержали на месте преступления. Хорошо, что вы нам все тут рассказали, теперь мы досконально знаем, как готовилось и совершалось каждое ваше преступление. А больше нам от вас ничего не надо. Вы ничего больше не хотите у него спросить, Лев Иванович?

– Нет, у меня к этому господину больше нет вопросов, – отвечал Гуров.

– В таком случае я вызываю конвой, – сказал капитан.

Пришел вызванный конвой, и неудавшийся «борец за справедливость» отправился в СИЗО. А Гуров вызвал такси и поехал назад, в усадьбу.

Глава 23

Выходя из машины у ворот усадьбы, сыщик был уверен, что застанет всех обитателей усадьбы спящими. Однако он ошибался. Стоило ему взглянуть на окна дома, как он понял, что его обитатели не спят: все окна были ярко освещены. Гуров позвонил, ворота тут же открылись. И не успел он подойти к дому, как навстречу ему поспешил управляющий Аркадий Леонидов.

– Лев Иванович, наконец вы вернулись! – воскликнул он. – Петр Никитич вас ждет. Сказал, что не ляжет, пока вы все не расскажете. Да и остальные тоже возбуждены. Все хотят понять, как же так получилось, что Виктор Дмитриевич – и вдруг оказался тем самым убийцей.

– А вы-то что так волнуетесь, Аркадий Борисович? – спросил Гуров.

Управляющий всплеснул руками.

– Как же мне не волноваться? – воскликнул он. – Ведь это меня едва не убили. До сих пор помню это зрелище – как навстречу мне летит грузовик, я жму на тормоз, а нога проваливается куда-то, и машина меня не слушается. И потом, Виктор всегда был в нашем доме желанным гостем. Он моего Сережу на коленки сажал, когда тот был еще маленький. Он был членом семьи, вот как! И вдруг такое известие…

– Так вы говорите, все не спят, все хотят услышать подробности? – спросил сыщик.

– Да, весь дом в беспокойстве, – подтвердил управляющий.

– Тогда сделаем так. Соберите всех в гостиной, и я отвечу на все вопросы и раскрою полную картину случившегося. И не забудьте пригласить охранника Потапова – его мой рассказ будет напрямую касаться. Пусть Шанцев за него подежурит.

И спустя несколько минут в гостиной уже собрались почти все, кто жил в доме. Даже повар Григорий стоял в дверях, и горничная Аня здесь была, и садовник Егор Васильевич. Только Шанцев сидел в дежурке, да Марат Ордынцев как спал, так и остался спать. Когда управляющий позвал его, обещав, что «Лев Иванович сейчас все расскажет», Ордынцев через дверь сонно ответил, что он и так все знает.

Убедившись, что все собрались и готовы внимательно его слушать, Гуров вышел на середину гостиной и сказал:

– Позавчера я уже произносил здесь речь, уже говорил о том, что преступник пойман и все закончилось. Должен вам признаться, что тогда я лукавил. Я уже тогда знал, что Лев Султанов не был причастен к проделкам неизвестного злодея: он не поджигал московский дом Петра Никитича, а здесь не устраивал аварию «Мерседеса» и не скатывал камень с горы. Тогда я лукавил, чтобы успокоить притаившегося маньяка, побудить его к активности и тем самым заставить себя выдать. Сегодня, поговорив с Селиверстовым, я убедился, что мне это удалось лишь отчасти. Маньяк не поверил, что я прекратил поиски. Однако от своего замысла он не отказался, устроил сегодня ночью новое покушение – и в результате мы смогли его схватить.

Вы можете спросить, почему надо было ждать этого нового покушения, почему нельзя было схватить злодея еще вчера? А потому, что тогда я еще не знал, кто у меня главный подозреваемый. Тогда у меня на подозрении находились два человека. Кроме Селиверстова, на которого я думал уже тогда, под подозрением находился также наш Костя.

Тут Гуров повернулся к сидевшему в стороне Потапову.

– Да, Костя, я думал о тебе как о возможном преступнике, – сказал он. – Что меня побуждало так думать? Не твоя лень, не твое безразличие к работе. Эти качества не делают человека убийцей. А вот твоя склонность к вранью могла говорить о тебе как о преступнике. Кроме того, ты физически сильный, можешь столкнуть камень