у главного входа в Штаб. Глобальные проблемы – проблемами, а курить нужно в строго отведённых для этого местах! Поблизости ещё шлялись озлобленные чинуши в чёрных костюмчиках, но курильщики уже давно решили положить на них болт покрупнее. Всё равно их отделу предстоит крупная чистка кадров, где выпнут всех неугодных и провинившихся. Нойманн был почти уверен, что его выпнут. А если и нет – уйдёт сам, из гордости.

-- Да не вини ты так себя, -- говорил Калуев. – Нам просто не повезло столкнуться с «Плотью». Думаешь, будь на нашем месте другие специалисты из самых неебаться лучших отделов – всё бы повернулось по-другому?

-- Мне наплевать, -- ответил Нойманн, выпустив облачко табачного дыма и задумался над тем, что сигареты совершенно не спасают от стресса. Кто вообще придумал этот бред? Наоборот ещё больше мыслей в голове копошиться начинает. Но не курить он не мог, особенно когда испытывал стресс. Какая-то дурацкая ловушка... – По факту мы не справились со своей главной задачей. Чего уж тут придумывать оправдания. Тем более если учесть, что в опасности оказалось всё человечество сразу.

-- Виноват – не виноват, -- сказал Калуев. – Всё уже произошло, нам остаётся только реабилитироваться, внеся нормальный такой вклад.

-- Реабилитироваться! – Нойманн нервно рассмеялся. – Они подняли авиацию! Армию подвели. Ввели в дело кучу спецов. Конкуренция, понимаешь ли.

-- У нас же всё равно главные козыря в руках. Лимцова и Ломич…

-- Это всё пальцем в небо. Может козырь, а может пустая трата времени. Ломич хоть и одинокий задрот, но не совсем уж дебил.

-- Я всё не понимаю, чего вы его раньше не прижали и не заставили привести своего питомца в западню? Чего сюсюкались? Шантажировать не умеете? Он же тюфяк и сразу бы раскололся.

-- Может и раскололся бы. А может всё попортил. Мы хотели действовать тихо, минимум подозрительности. Чтобы всё гладко и чистенько. А вышло всё – вон как. Никого не поймали.

-- «Лесного» мы уже поймали. Уже не так плохо.

-- Ну ты, конечно, оптимист, -- помотал головой Нойманн. – Я даже в Интернет зайти не могу – всюду эта Икона. А ты говоришь – неплохо. Вон уже сколько наших компьютерщиков полетело. Банят ресурсы, бьются с ботами, наезжают на провайдеров. Пытаются внушить людям свалить из Интернета на время, понимаешь? Говно подчищают, короче. Удаляют. Самая опасная работа. Не у нас, с автоматами. А у сидней офисных клавиатурных. Они видят Икону, а по-другому никак её не удалить.

-- Они её чё, напрямую удаляют? Они совсем дебилы или это я чего-то не понимаю? Почему бы не использовать какую-нибудь нейросеть, которая бы распознавала икону? И всё удаляла сама?

-- А ты у нас умный самый? Там такие задроты сидят, тебе не снилось. Это время – во-первых. А во-вторых – ничто не может её распознать. Эта вещица – не от нашего мира. Поэтому уже человек двадцать крышей поехало. А с других отделов? Прикинь просто. Лентяи пришли в офис работать, штаны просиживать. А теперь приходится штаны эти менять.

Нойманн усмехнулся и сделал длинную затяжку.

-- Интернет надо отрубать к хренам, -- сказал Калуев. – Это же прописано в инструкции к действию, вроде?

-- Прописано, а хрен ли толку. Бюрократия нагибает целую планету сейчас. Пока один всё согласует с другим, потом с третьим. А сколько бабла прогорит? В интернете же бизнес крутится. Представь, какую вонь поднимут. А всё это компенсировать кому?

-- И чё теперь, надо чтобы люди с ума сошли? Почему бы с руки не рубануть?

-- Нет смельчака со стальными яйцами, который бы рискнул своей свободой. А если и есть, то он ещё не знает, что творится. Это мы с тобой такие умники, в курсе всего и знаем, как поступать.

-- Вот и подводные камни у секретности объектов.

-- Да, секретность. Теперь каждый Васёк будет знать, что человечество живёт бок о бок с опасными вещами. Что мир вообще не такой, как рассказали в школе. Десятилетия пропаганды на свалку. И попробуй потом внушить кучке инвалидов обратное. Хотя, они же все умрут…

Калуев молча запулил бычок в урну. Происходит апокалипсис, а они стоят и курят, базарят. Конечно, дела -- задница, но наступающий конец света как-то не ощущался. Да и не верилось, что это конец света. Так. Катастрофа. Сейчас всё разрулится…

-- Да и если мы уничтожим ту тварь – по голове не погладят, что самое гадкое. Гадкое… Знаешь, что самое гадкое в нашей специальности? – Нойманн затянулся сигаретой и глянул на Калуева. Тот вопросительно поднял брови. – Если косячишь – получай пизды. А если выполняешь работу хорошо – так ты не молодец. Ты просто делаешь свою работу, так ведь и должно быть.

-- Так ведь такое во всех работах имеется.

-- А в нашей – в особенности, -- Нойманн выкинул сигарету. Пора бросать эту дрянь. Толку от неё нет совершенно. Разве что будто бы придаёт веса словам. Или даёт повод отлынивать от работы, как в детской игре «я в домике». – Пора возвращаться к делам. Скоро отрубят Интернет. Авиация со всей страны слетается в наш регион.

-- Будут бомбить леса?

-- Прочешут каждый метр тепловизорами и прочими радарами. Хоть плоть и не теплокровна, но всё же она движется, а энергия движения, из курса физики, переходит в энергию тепловую. Пошуметь, пошугать – её мускулатура разогреется и всё – запускай ракеты, бомбы – чем там вооружены самолёты. Сжечь всё к хренам. Тварь никуда не уйдёт незамеченной... Да и от Лимцовой скоро будут вести. Она перешла в фазу активного действия.

Калуев заржал.

-- «Фаза активного действия», -- повторил он. – Она что, решила ему отсосать?

-- Все средства хороши для достижения цели. -- усмехнулся Нойманн. -- Да