– Я его уничтожила, – заканчиваю я безжизненным голосом. Мое сердце остановилось. Вся моя жизнь была посвящена этой миссии. И я не сомневалась, что после всего, через что мне пришлось пройти, после того, как отреклась от самой себя, мне, по крайней мере, удастся победить. Но я всех подвела. Боль словно когтями раздирает мои внутренности, отчего в глазах темнеет, остальной мир уплывает, и я ударяюсь затылком обо что-то холодное и твердое.

Восьмое апреля

Я испуганно сажусь и обнаруживаю, что нахожусь в мягкой постели. С губ срывается стон, потому что все кружится перед глазами. Удар затылком не прошел даром. Мой желудок сжимается, и я поспешно выбираюсь из подушек к краю кровати. Мне совсем не хочется лежать в луже собственного желудочного сока и непереваренного супа из корней лопуха. Худая рука держит передо мной кадку, которую я проворно хватаю и сплевываю в нее слюни и желчь. Так отвратительно. И жалко. Глаза медленно фокусируются на руке, протягивающей мне мокрую тряпку, а затем на лице. Пожилая женщина с седой косой – должно быть, ей не менее шестидесяти зим – смотрит на меня с жалостью.

Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза:

– Снова будешь меня упрекать?

– Я, наверное, была к тебе слишком строга. – Она мягко кладет свою руку на мою. – Никто из нас не выполнил миссию, поэтому я не вправе тебя судить. По крайней мере, ты смогла подобраться к нему достаточно близко.

– И в итоге уничтожила наш шанс. – Злость на саму себя сжигает меня изнутри, как раскаленный кусок угля.

– Я уже и не уверена, что он у нас когда-либо был, – шепчет она, мягко похлопывая меня по руке.

Странным образом ее смирение раздувает во мне огонь, который сжигает всю злобу, как сухую листву.

– Шанс был, – настаиваю я.

На это ее лицо ожесточается.

– Нас всех выбрали сражаться против бессмертного фейри. А мы были лишь простыми девушками, которым ежедневно приходилось нести на своих плечах бремя проклятия.

– Нет, мы не простые девушки, – горячо возражаю я, отбрасывая одеяло в сторону и садясь на кровати. – А он вовсе не бессмертен. То есть благодаря источнику они могут жить вечно, но все равно уязвимы. Нужно только найти способ.

Она помогает мне надеть халат и поворачивает меня за плечи к себе:

– А ты знаешь этот способ?

– Еще нет. – Я расправляю плечи и проглатываю сомнения. – Но есть несколько десятков женщин, которые смотрели в глаза врагу. И вместе мы непременно что-нибудь придумаем.

Девятое апреля

Сакры не хотят меня слушать. И я их не виню. Еще этот позорный обморок… Я явно произвела не лучшее впечатление. Но за завтраком у большого стола, который ломится от свежих фруктов и теплого хлеба, я набираюсь сил и, наконец, могу заставить их выслушать меня.

– Итак, нам просто нужен новый план. В этот раз он будет основываться на наших реальных силах, а не на проклятии, – заключаю я.

Все смотрят на меня огромными глазами, пока Юлиана не нарушает тишину:

– Почему ты не направилась к границе?

Я глубоко выдыхаю и про себя медленно считаю до трех, чтобы сдержаться. Почему они не хотят понять?

– Вы знаете, что ее нельзя перейти. Но если мы победим принца…

– Это безумие, – говорит Ания так медленно, словно я туго соображаю. – Что бы ты там ни пережила с принцем, у тебя точно помутился разум.

– Я не сумасшедшая! – так резко вскакиваю со стула, что половина сакр невольно съеживаются. – Я просто не теряю надежды.

Ания мягко качает головой.

– Но мы от нее отказались, – спокойствие в ее голосе совсем не подходит такой гордой и вспыльчивой женщине, как она.

Все сакры смотрят на меня с одинаковой пустотой в глазах, и мое сердце судорожно сжимается. Моя смелость и решительность гаснут. Значит, я тоже скоро потеряю надежду? Женщины медленно встают из-за стола и убирают посуду, в то время как я остаюсь безмолвно сидеть.

Ания кладет руку мне на плечо:

– Ты не должна была возвращаться к нам. Здесь небезопасно. Не думаешь, что он придет сюда?

– Уверена в этом, – говорю я, вытирая лицо. – Поэтому нам нужно уйти отсюда и спрятаться в другом месте, где мы сможем придумать…

– Разве он тебе не сказал? – В животе у меня шевелится дурное предчувствие. – Мы не можем выйти отсюда. На храме лежит заклятие, которое не позволяет нам ступить на улицу. Как в случае с границей.

Судорожно пытаясь вдохнуть, я в ужасе смотрю на Анию.

– Нет, этого не может быть. – Я бегу к двери и пытаюсь ее открыть, но ручка так сильно обжигает мне ладонь, что я отшатываюсь. – Но в тот раз я же смогла покинуть храм!

– Потому что принц тебе позволил. Думаешь, никто из нас не пытался бежать? – ее голос становится мягче. – Многие из нас бойцы, как и ты. Но каждый в какой-то момент понимает, что битва бессмысленна.

Я хочу возразить ей. Хочу настоять на том, что никогда не паду духом. Что пламя, которое движет мной, моя потребность доказать, что я чего-то стою, желание поддержать свой народ и исполнить свое предназначение никогда не погаснут. Я скорее позволю ему сжечь себя дотла, чем сдамся. Но как тогда сражаться с принцем, если я не могу покинуть храм?

Неван

С тех пор как мое сердце замерзло, мне ничего не снилось. Но теперь каждую ночь мне снится она. Снится, как я душу ее за то, что она меня одурачила. Победила меня в моей же игре. Снятся и другие вещи, которые я на следующее утро отрицаю. А стоит мне подумать о том, что какая-то часть во мне ее ценила, ненависть тут же обжигает мое тело. Даже опасаюсь в такие минуты, что этот благородный гнев растопит не только мое сердце. И это моя слабость. А я уж думал, что смог избавиться от нее. Но принцесса своими нежными пальчиками медленно, но верно вытягивала ее из недр моей души. И она пожалеет об этом.

– Вот вы где, – голос Роуэна эхом разносится по кабинету.

Она украла карты. Что ж, я заберу гораздо больше. Я восстановлю свою честь, разорвав ее гордость. И через несколько веков она останется лишь бледным воспоминанием. Неважным и банальным.

– Неван, – его рука ложится мне на плечо, и я медленно оборачиваюсь. От напряжения перед глазами все плывет.

Я отталкиваю его руку, такие обыденные прикосновения пока вызывают не самые приятные воспоминания.

– Что еще? – выплевываю я.

– Перед завтрашней аудиенцией нам…

Я хлопаю ладонью по столу:

– Есть более неотложные дела.

Выбегаю из кабинета, вниз по коридорам, и позволяю своей магии вырваться наружу, чтобы получить доступ в сокровищницу. Я догадываюсь, где она, но не могу тратить время впустую. Второго такого просчета с моей стороны не будет. Останавливаюсь перед гобеленом со своим портретом. Достойная руки художника работа с постоянно меняющимися, будто живыми нитями. Бабушка создала этот гобелен еще до моего рождения, и он всегда показывает меня во всех возрастах. И также показывает моему сердцу, кто я, кем хочу быть.