Шрифт:
Закладка:
— Ты че мразеныш, прихуел? — заорал парню в лицо своим басом пивной «добрыня». Мужик оказался в стельку пьян.
Кирилл приблизился вплотную к его роже и заявил спокойным голосом:
— Пошли подеремся?
— Ха, да пошли, — сплюнул он, — сопляк! Я тебя уделаю, мля…
Он подтолкнул в спину Кирилла, но тот пропустил этот жест, зная, что сможет отыграться уже через минуту. Пробираясь через толпу, парень ощущал нарастание знакомой злости, заложником которой он частенько оказывался. Кирилл отчётливо помнил, к каким последствиям та может его привести, но, когда она овладевала им, он уже не в силах был сопротивляться.
Когда сцена и толпа остались на расстоянии, Кирилл развернулся и сжал кулаки. Амбал косо подбирался со свирепой обиженной физиономией все ближе, но тут из толпы выбежали перепуганные люди. Три женщины и двое мужчин, без сомнений, бежали к двум бойцам, чтобы предотвратить их стычку.
— Паша! Паша ты чего?! Не смей! — визжала противным голосом маленькая пухлая тётушка с ежиком на голове и в футболке Цоя.
Она схватила буйвола за руку и затормозила его.
— Нина, блять, не вмешивайся!
— Хватит! Какая тебе драка?! Ты себя молодо почувствовал, что ли?! У тебя дети!
— Пусти я сказал…
Он пытался вырваться к Кириллу, который был готов начинать. Но подоспели товарищи и перехватили мужика.
— Пашок, он же ребенок!
Тут Кирилл увидел спешащую Машу и понял, что за ним следили с самого начала слэма. Девушка подбежала к парню и молча уставилась на компанию напротив.
— Я его все равно покалечу! — пыхтел Паша. — Ему не жить!
Маша коснулась руки Кирилла:
— Что случилось?
— Да ничего… Хочет подраться дядя…
— Какой я тебе дядя?!
— Ну тётя.
— Ах ты, ублюдок! — продолжил рыпаться он, но из-за своего опьянения поскальзывался и еле держал равновесие, — Я тебе пасть порву… Какая к хууям тётя…
— Хватит! — пищала его жена.
— Кто ж виноват, что ты слэмишься как тётя…, — подкалывал его Кирилл, не желая идти на уступки.
— Че сказал?! Да я…
— Да ты упал от лёгкого толчка!
— Слышь, малой, за базаром следи! — обратился к Кириллу дружок Паши, больше похожий на трусливого интеллигента, нежели на парня с понятиями.
— Вот именно! — заступалась жена. — Ещё молоко на губах не обсохло…
Кирилл посмеялся вслух, издеваясь над стариками:
— Да вы на себя посмотрите! Как вас вообще сюда пустили?! Вы же не те, за кого себя выдаете! Какие из вас панки…
Эта фраза задела их до глубины души, никто из компании не смог сразу подобрать ответные слова.
— А я что говорил! — высокомерно отхлебнул виски из бутылки Кирилл.
— Кир…, — пыталась остановить его неадекватный порыв Маша.
— Слышь, малой, — с усмешкой бросил ему Паша, чуть усмирив агрессивный темперамент, — а давай проверим, кто из нас больше панк?! А?!
Рядом стоящие мужчины удивленно уставились на его неожиданное перевоплощение. Кирилл не мог сдаться и, издав скрежет зубами, принял вызов.
— Кирилл, давай уйдем, — не могла избавиться от волнения Маша.
— Нет. — категорично кинул он и героически направился к компании. — Как проверять будем?
Паша хоть и смотрел до сих пор со злобой на соперника, но все равно отреагировал без нападения.
— Давай, — пробежал он по сторонам косыми глазами, — кто… кто залпом самогон выпьет ноль-пятку и на ногах устоит!
— Твое предложение — твой самогон! — согласился Кирилл.
— А ну, — приказал он своей компании, — где там наш самогон?
Товарищи поколебались, но затем послушно достали две бутылки самогона, радуясь, что возможная драка перешла в детское соревнование.
— Куда ж тебе ещё пить-то? — взмолилась жена. — У тебя же язва!
— Заткнись!
Паша взял одну бутылку в руку, а другую грубо всучил Кириллу. Не отрывая друг от друга глаз, они, не чокаясь, прильнули к горлышку. Прозрачный напиток забурлил в стекле и постепенно начал погружаться в глотку. Кирилл ощутил, как суррогат обжигает пищевод и желудок, на глаза выступили слезы, но жажда победы росла с каждым глотком и останавливаться было нельзя. Компания наблюдала за Пашей с сочувствием, лишь мужики ржали и подбадривали товарища:
— Паш-тет! Паш-тет!
Маша с ужасом и отвращением смотрела за глупым соперничеством и ждала момента, когда Кирилл упадет в обморок. Но этого не случилось. Парень справился с целой бутылкой и без рвотного рефлекса устоял на ногах. С Пашей дело обстояло хуже, так как несколько раз его повело к земле и, если бы не поддержка, он бы уже провалился в спячку. Вскоре и его бутылка оказалась пуста:
— Ну… Штааа… Ма…лой… Дальше то што…, — пытался сохранить дар речи Паша.
Алкогольный мощный удар пришёлся по мозгам, но Кирилл стопами впился в землю. Ему пришла в голову гениальная идея, по крайней мере, такой она казалась ему на тот момент. Он понял, что для победы ему только нужно уложить Пашу в горизонтальное положение, а дальше интоксикация сделает своё.
— Эй, — обратился он к мужику, — видишь… Вооон ту лужу… Кто не зассыт и прыгнет в неё… Тот танк… Панк…
С поправками и заиканиями Кирилл с трудом изложил свою мысль. Он, довольный придуманным продолжением спора, оглянулся на Машу, но увидел там лишь осуждающее презренное выражение.
— Ха, легко! — сплюнул Паша и без какой-либо моральной подготовки оторвался от жены и рванул вперёд.
Кирилл инстинктивно побежал следом за огромной шатающейся тушей. Он до последнего не верил, что это произойдет, но, когда понял, что соперник не сможет затормозить и уже готов отталкиваться, сам отдался забаве и прыжком сиганул в лужу. Когда его тело почувствовало тепло и влажность, парень мигом посмотрел в сторону и осознал, что Паша проехался по луже, как шар для боулинга, а под конец погрузился лицом прямо в грязь.
— Паша! Паша! — начала биться в истерике жена. — Ты что наделал?!
Остальные же заливались диким ржачем. Даже Кирилл не выдержал и засмеялся, упав затылком в то же болото. Перед глазами кружились облака и плавно друг в друга переливались лучи заката. В какой-то момент захотелось блевать, но тут парню помогли подняться и адреналин прогнал прочь позыв организма. Два чумазых гордых панка стояли напротив друг друга, осмеянные и обруганные толпой, но не желающие принять поражение. После виртуозного полёта Паша стал казаться протрезвевшим, что насторожило Кирилла. Он встретился с ним вновь с глазами, которые ему так были противны и ненавистны, что вызвался пойти на крайние
