Единственным, чем я мог ей помочь — это приготовить еды. Я медленно подошёл к ней и забрал свой рюкзак. Она рыдала, обхватив колени руками, и даже никак не отреагировала на меня. Достав остатки сухпайка, я начал готовить. Разложив печь для консервных банок, которая работала на какой-то жидкости, заправленной в бочонок, являвшийся ножкой, на которой стояла печь, сдвинув рычаг подачи топлива вправо, я быстро дёрнул рядом рычажок, который выбив искры, поджёг печь. После достал банку с рисом и свининой, поставил её на сетку с дыркой по середине, через которую проходил огонь и продолжил копаться в рюкзаке. Достал овощи в вакуумной упаковке и ещё один порошок для приготовления энергетического напитка и высыпал его в полулитровую бутылку воды. Когда банка взбухла, я аккуратно её снял, и поставил вторую с овощным рагу. Наш скромный ужин скоро будет уже готов. В этот момент я понял, что Инна уже не плакала, а смотрела на меня.

— Садись, поешь. Только аккуратно, горячо ещё. Вот ложку держи, и овощи ешь. Вся бутылка твоя. У меня осталось ещё два литра где-то, — я протянул ей бутылку, и она, медленно встав, подошла, и взяла её.

— Спасибо, надеюсь мы выберемся отсюда. Что это за вода? — спросила она, рассматривая бутылку с водой оранжевого оттенка.

— Смесь энергетическая там. Позволяет поддерживать показатели кислот и прочего в норме, что даёт тебе больше сил, — сверху раздался топот ног. Танк находился до сих пор над нами. — Надеюсь он скоро уйдёт. Я хочу нормально поспать.

— И я. Так давно нормально не спала, — сказала она, опустив взгляд в пол. — Каждый день что-то происходит. День за днём шли в череде бешенных событий, не давая отдохнуть и прийти в себя. Живёшь как не взаправду, — последние слова были сказаны шепотом.

— И не говори. Может она и есть, такая наша жизнь, — я снял фонарь с цевья и поставил его, чтобы он светит вверх и свет распространялся по всему помещению.

— В детстве я жила с отцом на его ферме. Мать умерла при родах, и я была у него единственным ребёнком. Он учил меня охотиться и защищаться. От вискасов, оленей, звонарей, но не от танка, и уж тем более не от людей. Когда мне было семь лет, нашу ферму ограбили. Отец был тогда в городе, в магазин пошёл. Я была одна. Они нашли меня. Уродливые, грязные, бешенные и кричали что-то, — она сделала короткую паузу, подняла на мгновение глаза и продолжила: — Бить не стали, просто связали и утащили. На моё счастье, если так можно сказать, меня быстро отдали работорговцам, а те продали меня в бар у дороги, чтобы поесть бесплатно. Там я жила и воспитывалась хозяином заведения. Его звали Юрий. Ему было жалко меня, но отпустить меня не мог, да и не выжила бы я одна, — она сделала глоток воды и продолжила: — Иногда мне доставалось от него, особенно в старшем возрасте. В основном за плохо выполненную работу или если хамила посетителям, — она смотрела на свет фонаря, а её голос иногда дрожал, словно она вот-вот заплачет. — Когда мне стало шестнадцать лет, то Юрий сказал, что ждёт важных гостей и надобно расширить список предлагаемых услуг. Я сначала не поняла о чём он, но он сказал, что сама всё пойму и должна сделать всё хорошо, иначе меня ждут неприятности. Под этим он имел ввиду ночёвку на полу в основном зале, — пояснила она. — Гости приехали вечером и всё шло как обычно, а потом один из них шлёпнул меня. Я испугалась, но не придала значения. Потом они позвали Юрия и о чем-то говорили с ним, тыча на меня пальцами. Он кивал, улыбался и смеялся. Потом подошёл ко мне и сказал, чтобы я делала так, как они хотят и не противилась. Мне стало так страшно, что я чуть не сползла по стенке, а он лишь налил мне спирта для спокойствия. Я попробовала выпить, но не смогла и выплюнула, — я смотрел на неё и боялся прервать. — Я понесла им поднос с выпивкой, и когда поставила его на стол, то один из них встал, ухватил меня за руку, не грубо, повернул меня пару раз вокруг и прижал к себе. Я дрожала, но ничего не могла с собой поделать. Он, пританцовывая со мной, повёл в комнату для гостей, где повалил меня на кровать и начал целовать. Он видел, как я боюсь и его это заводило, — в её глазах блеснула злость. Я думал её остановить, ведь и так всё ясно, но она всё равно продолжила: — Он шептал мне, чтобы я не боялась, мол мне понравится, и потом порвал на мне одежду. Не думаю, что стоит говорить о том, чем это закончилось, но с тех пор я стала ненавидеть Юрия. И через два дня, ночью, убила его. Я не хотела, но так уж вышло. Потом выбежала на улицу и побежала куда глаза глядят, — она открыла рис со свининой и начала есть ложкой. Я же принялся за овощное рагу, взяв вилку из футляра для приборов. — Я жила как попало, а целью было вернуться к отцу. Правда я не знала где это и поиски шли впустую. Я подрабатывала где могла, в итоге решив, что буду охотиться и добывать пищу сама себе. Получалось здорово и я набила руку. Уроки отца не прошли мимо, он бы гордился мной.

— Ты его не нашла? — спросил я, глядя на неё и пытаясь понять сколько ей сейчас лет и как давно это было.

— Нет. Да и не найду уже. Столько лет прошло. Я жила спокойно, до этих фанатиков.

— Сколько? — спросил я, глядя ей в глаза.

— Много. Не важно. Спасибо, что помогаешь. Без тебя бы я погибла. Я не способна справляться с такими ситуациями, я жутко всего боюсь, — она не выдержала моего взгляда и опустила его в банку с едой.

— Знаешь где те, кто ничего не боится? — она вопросительно кивнула. — В земле, червей кормят. Страх нужен. Я тоже боюсь всего, вот тот же танк. Страха с адреналином нахватался столько, что на век хватит. Удивительно, что ты вот так всё рассказала первому встречному.

— Может мы отсюда не выберемся, а может завтра я умру или ты, откуда нам знать? А в моей истории тайны нет, таких историй тысячи. А твоя какая, если это не секрет, — она заглянула мне в