в Швеции; иные думают сделать престол избирательным, по примеру Польши; иные же, наконец, высказывают мнение, что нужно разделить всю власть между вельможами, находящимися в государстве, и образовать аристократическую республику…»

Только 2 февраля «верховники» объявили в Кремле о согласии Анны и предъявили «кондиции». От такой новости «шляхетство» пришло в смущение – с чего это государыня сама себя «изволила» ограничить? Но князь Дмитрий Михайлович Голицын не допустил возражений – он предложил собравшимся самим разработать и подать в Совет проекты нового государственного устройства.

Дворянское «общенародие» и его проекты

До нас дошли составленные в те дни семь дворянских проектов. Наибольшее значение из них имел самый представительный «проект 364» (по числу подписей под ним). Этот проект, как и остальные, отражал чаяния пережившего годы войн и реформ служилого сословия: отмену закона о единонаследии 1714 г.; определение сроков дворянской службы и неназначение дворян рядовыми солдатами и матросами, «порядочное произвождение» по службе.

Главным же был вопрос о формировании верховной власти. «Проект 364» предусматривал создание «Вышнего правительства» из 21 «персоны». Это правительство, а также Сенат, губернаторов и президентов коллегий предстояло «выбирать и балатировать генералитету и шляхетству… а при балатировании быть не меньше ста персон». Таким образом, проект предполагал упразднить Верховный тайный совет в его прежнем качестве и составе – при выдвижении кандидатов надлежало «более одной персоны из одной фамилии не выбирать». Кроме того, предлагалось создать еще одно «собрание», которое бы назначало на ключевые должности в системе управления и устраняло от этого «Вышнее правительство».

Принять такое устройство «верховники» не могли: оно означало отстранение от власти их самих – тех, кто первым предложил ограничить деспотизм. В ответ Совет подготовил свой «проект формы правления». Дворянам было обещано производство по «заслугам и достоинству», освобождение от службы в рядовых солдатах и матросах и жалованье «без задержания». Совет согласился на увеличение своего состава путем выборов (но не более пяти новых членов), признавал выборы сенаторов и президентов коллегий и созыв представителей сословия для решения «новых и важных дел». Но выбирать должны были… только сами «верховники» вместе с Сенатом!

Такое «представительство» не устраивало «оппозицию», и члены Совета это поняли. Они даже не стали оглашать свой план и в последующие дни попытались создать новый документ: «Способы, которыми, как видитца, порядочнее, основательнее и тверже можно сочинить и утвердить известное толь важное и полезное всему народу и государству дело». Князь Голицын и его коллеги сделали еще один шаг навстречу оппозиции. Они предложили, чтобы «шляхетство» избрало бы «единосердечным согласием… годных и верных отечеству людей от дватцати до тритцати человек и утвердили б их письменно так, что оне внизу написанным порядком к ползе отечества сочинят и утвердят, и то имеет вечно твердо и нерушимо быть».

«Внизу написанный порядок» подразумевал создание чего-то вроде Учредительного собрания из 20–30 человек для сочинения нового государственного устройства, куда могли бы приглашаться не только дворяне, но и представители других сословий (духовенства, купечества и «от всякого чина») при обсуждении дел, касающихся этой группы. Сами депутаты должны были иметь «от своего чина выбор и верющие письма за руками».

Но если приглядеться к содержанию этого документа, то можно увидеть, что и эта уступка была весьма относительной. Во-первых, только Верховный тайный совет имел законодательную инициативу на весь период составления нового законодательства. Во-вторых, депутатов еще предстояло выбрать с участием всех дворян империи. Сколько бы ушло времени на «избирательную кампанию» при понятных технических трудностях и обычном «нетстве», то есть уклонении дворян от вызова в столицу на очередную тягостную службу? И в-третьих, новые законы должны были последовательно и единогласно приниматься сначала депутатами, затем Сенатом и… самим Верховным тайным советом. Таким образом, «верховники» гарантировали себе решающую роль в управлении. Но это означало, что они не смогли договориться с оппозицией в главном вопросе о власти.

С другой стороны, при взгляде на «проект 364» и другие «прожекты» с точки зрения нашего современника, хоть немного знакомого с проблемой становления более «демократической» политической системы, нельзя не заметить некоторой невнятности предлагавшихся мер. Как, например, можно и нужно было организовать выборы в собрание из 100 «персон» по всей стране? Кто мог избирать и избираться? Перед кем такой избранник отвечал бы? Какие именно вопросы были бы в компетенции такого собрания и как его деятельность сочеталась бы с практикой «общего совета» с генералитетом и шляхетством? Как разграничивались бы его полномочия с «Вышним правительством» и императором, о котором проекты вообще не считали нужным упоминать?

Но кто же решал судьбу империи в зимней Москве 1730 г.? Там присутствовало примерно 2/3 «чинов» первых четырех классов (74 человека), то есть те, кто реально держал в руках власть в стране. Кроме «генералитета» в спорах участвовало еще около 500 дворян низших рангов – они оставили свои подписи на проектах и засвидетельствовали знакомство с «кондициями».

Сейчас мы располагаем сведениями о чине и служебном положении большинства дворян (85 %), подписавшихся под «проектом 364»; известны также возраст и имущественное положение примерно половины из них. Эти данные дают возможность представить «коллективный портрет» участников «проекта 364». Из 318 человек, чины которых нам известны, 58 % принадлежали к среднему звену по Табели о рангах: полковники и коллежские советники, подполковники, майоры и коллежские асессоры, капитаны. Из лиц с известным нам возрастом (127 из 185) 69 % составляют люди зрелые и пожилые (51 человек в возрасте 41–50 лет и 76 в возрасте 51–60 лет). Почти половина из тех, данными о чьем землевладении мы располагаем (73 человека из 153), обладали имениями с количеством крепостных от 101 до 500 душ, у 32 человек было более 500 душ, у 39 – менее 100 душ, у 9 человек вотчин не было.

Получается, что в оппозиции Верховному тайному совету были те, кто составлял «становой хребет» российской государственности – опытные и зрелые (с осторожностью можно сказать, что и не самые бедные) офицеры и чиновники, занимавшие средние командные должности в армии и государственном аппарате. Заметно меньше представлена дворянская молодежь, зато довольно высока доля отставных – 26 % (78 из 303 участников с известным нам служебным положением).

Среди них были посланные в свое время за границу «пенсионеры», капитаны и лейтенанты нового флота, боевые офицеры, заканчивавшие карьеру на мирных должностях провинциальных воевод. Рядом стоят имена верных денщиков Петра i и проворовавшихся чиновников. В центр событий попали вызванные на смотр армейские офицеры и другие «командированные» – ожидавшие новых постов бывшие прокуроры или назначенные Сенатом для сбора недоимок в провинциях офицеры. Уничтожавший власть императора проект подписали чины московской полиции во главе с обер-полицмейстером, а вместе с ними – начинавшие карьеру камер-юнкеры. Рядом со старинными чинами «стольников» и «жильцов» подписи ставили представители иного поколения – обучавшийся