Мелии. Ленты перекрещивались на лице Мокса/Гэсса. «Мой отец, – подумал Лиммит; первый приступ паники улегся, оставив бурные подспудные течения страха. – И только я, из всех, мог его узнать. Неудивительно, что он пытался убить меня». Лиммит надеялся, что еще не поздно остановить Аддера.

Он вытащил из сапога нож и склонился над лентами лейкопластыря, пристегнувшими Мелию к перчатке. Как только Лиммит коснулся пластыря кончиком лезвия, от перчатки пошел надсадный писк и металлические пальцы сжались в кулак. Лиммит увидел красные точечки сенсоров, похожие на пятнышки крови; они медленно наливались светом изнутри. Он отвел нож и попытался перерезать им ленты на другой руке Мелии, привязанной к телевизору. Перчатка снова пискнула и приподнялась с кресла. Лиммит отошел к противоположной стене, нагнулся к кабельной розетке – с тем же результатом. Он понял, что какая-то часть подсознания Аддера продолжает следить за происходящим. Электронный цепной пес. «Если я попытаюсь его задержать, – подумал Лиммит, – мне крышка». На экране телевизора лицо отца исказилось и пошло волнами, точно в жарком мареве. Аддер и Мелия явно уже далеко забрались.

Он уставился на красные огненные точки сенсоров и попытался собрать в кучу разбежавшиеся мысли. Ему явилась почти истерическая отчаянная идея: позвонить на телестанцию Оринджа. «Девушка, не будете ли вы так любезны передать двум полтергейстам вашей кабельной сети, что добрый дедушка Джон Мокс и зловещий Лестер Гэсс – одно и то же лицо?» Он стряхнул с себя этот бред и осознал, что остается единственный вариант. Он наклонился и поискал на полу кожаный футлярчик с АДР там, где раньше его бросил.

Пристегнув себя лейкопластырем к вялой телесной руке Аддера, он свободной рукой набрал в шприц новую порцию жидкости и ввел себе в локтевой сгиб. Потом опустился на пол рядом с креслом, окинул взглядом кабинетик, и зрелище трех прикованных друг к дружке тел вызвало у Лиммита абсурдную ассоциацию с церковным хором. Кабинетик начал отдаляться, таять, и Лиммит подумал: «Либо перчатка сработает на автоматике и прикончит меня, либо нас навестят крысоеды Асузы, обнаружат всех без сознания и пристрелят. Либо, что всего вероятнее, мой отец раздавит нас, как забравшихся ему в голову мошек, и три опустевших оболочки останутся гнить в трущобах среди заброшенных офисов. Мое предупреждение наверняка запоздало, – сообразил он с отчаянием. – Слишком поздно для Аддера. И для всех нас».

– А почему ты боковое крыло не заменишь?

Эдгар Эндпойнт одной рукой вывел машину на соседнюю полосу, медленно пробираясь в зарождающейся вечерней тянучке.

Он пожал плечами, не глядя на товарища.

– Возни слишком много, – отозвался Эдгар, – и меня во всех мастерских знают, они бы папочке заложили.

Он резко прибавил газу, снова сбросил, приноровился к темпу других машин.

– К тому же, – мягко добавил он, – всем пофиг.

Его приятель медленно покивал, впитывая новую информацию.

– Угу, – произнес он, – мне щас тоже.

Он полез в карман куртки и выудил оттуда стопку грязных мятых листков.

– Я пытался их на свет не вынимать, думал, они так дольше продержатся. Но все равно выцвели.

Он швырнул листки на перегородку между сиденьями, и те слабо зашелестели – ветер был бессилен их поднять.

Эдгар оторвался от наблюдения за движением и глянул на листки. Это оказались фрагменты одного из аддерпаков, пожелтевшие и нечитаемые. Он огорчился до крайности.

Высадив друга у жилого комплекса, Эдгар некоторое время посидел в машине с заглушенным двигателем. Он подумал, что, может, не стоило всё рассказывать. Но ведь в любом случае правда бы всплыла. К тому же это такая тяжесть, словно труп на спине тащить. Последнее, что удерживает нас в живых средь мира бренного. Сейчас бы видеооператоров Мокса, снять документалку о жизни Эдгара под названием «Как я был трупом подростка». Он вздохнул и снова завел мотор.

Он припарковался на старом месте рядом с Каса-дель-Солитуда, вылез из машины, поднялся на лифте к семейному кондо. Ключ подошел. «Старый пердун даже замок заменить не потрудился, – подумал Эдгар. – Наверняка догадался, что я вернусь, – после того как услышал, о чем болтают все пацаны. Об Аддере… Да, папа, теперь я готов к лоботомии. Сейчас, только в ванну загляну – бритву возьму».

Обыскав комнаты, он никого не обнаружил, если не считать матери, которая лежала в спальне в обычном для себя коматозном состоянии. Он заорал на неподвижно вытянутую фигуру, но ответа не получил. Эдгар обдумал возможность шарахнуть ее будильником по голове, однако решил, что лучше уж так, как есть. Заглянув к себе в спальню, он не заметил никаких перемен.

«Интересно, где папаша, – задумался Эдгар, усаживаясь в гостиной перед телевизором. – Наверняка рыщет в поисках очередных беглецов для ОБС». Он включил телевизор, откинулся на мягкую спинку кресла и уставился в постепенно проявляющееся знакомое серое лицо Джона Мокса. «Всё, что мне нужно, – мрачно подумал он, – ну, может, хоть сейчас оценю по достоинству. При некоторой помощи». Он взял со стеклянного блюда для сладостей на кофейном столике несколько капсул барбитурат-аналогов – розовых таблеток, которые принимала мать, – и закинул в рот.

Мокс на экране что-то бубнил. Внезапно по телевизору пробежала рябь, какая появляется над горизонтом в жарком мареве или в слоях вязкой жидкости. «Никогда раньше ничего подобного не видел», – подумал Эдгар. По краям начал собираться туман. Технические трудности, бла-бла-бла. «Может, это дух доктора Аддера вернулся за тобой, Джон Мокс, взыскуя возмездия, – возвестил Эдгар мелодраматично. – Но вряд ли нам выпала такая удача. Через секунду все пройдет».

Не прошло.

– Осаду объявляют, Осаду снимают, а шлюхи остаются – верно, Лесли?

– Именно поэтому, мистер Эндпойнт, я и не занят в бизнесе Осадного Фронта.

Ах ты ж мерзкий жирный оринджевский ублюдок…

Трое остановились в слабо освещенном коридоре, рядом с дверью, которая была хорошо знакома двоим из них.

– Обычная такса, Лесли? – уточнил Эндпойнт голосом таким же расхристанным, как волосы и одежда.

– Да, – холодно уронил молодой сутенер, протягивая чистенькую ладонь. Эндпойнт отслюнявил в нее купюры. Сутенер приоткрыл обшарпанную дверь, чтобы двое могли войти, и полными изящества движениями ускользнул по коридору.

– Ты погоди, вот щас ее увидишь, – бормотал Эндпойнт, затаскивая своего спотыкающегося напарника в квартиру. Внутри царил мрак, если не считать бледно-голубого освещенного прямоугольника на потолке над койкой. – Эти мне наркоши, ей-ей. – Эндпойнт не заметил, как его приятель посерел лицом и осел в углу, и самозабвенно продолжил повествование: – Я-то, понимаешь, думал, двойные ампутантки – наше всё. Кайфую с них: безногие задки вертишь как хошь. А щас меня реально заводят эти цыпочки: их трахаешь, как хочешь, а им все равно! Такое…