Шрифт:
Закладка:
После рождения Милы мои мама с папой не хотели больше детей, они лелеяли ее, не давали Ординарам подходить к малышке и задаривали тоннами подарков каждый день. У девочки вполне могло бы быть счастливое детство и счастливое будущее, если бы не тот случай в её восьмой день рождения…
Шел праздник, торт, свечи, влиятельные гости, звенела посуда и запах вкуснейшего алкоголя наполнял весь дом. Миле дарили огромное количество разнообразных подарков. И даже Аксеновы, одни из единственных у кого была фамилия в Царстве, умилялись девочкой. (Фамилию в Мауэре могли иметь лишь те, кого уже изгоняли из царства в мир людей. Хоть изгнание и считается наказание, но иметь фамилию очень престижно). Как вдруг, звон стекла, крики… на малышку упала тяжеленная люстра. Мама в истерике, отец еле-еле подавляет в себе слезы, но нет, это не связано с тем, что их дочка чуть не умерла, а с тем, что через кровоточащую рану сочилась красная энергия..
Отныне, при каждом порезе Мила теряла силы. Все кричали, что она отродье, девочку не лелеяли, а ненавидели. Позор, позор семьи! Родители родили меня и моего старшего брата Агафона в надежде, что мы «нормальные», но у нас тоже была эта особенность. Нам повезло меньше, любви от них мы совсем не получили, а единственное мое воспоминание, связанное с ними, было то, что в мой сотый день рождения они поздравили меня открыткой, которая гласила:
«Станешь соответствовать нашей семье и мы тебя полюбим, а пока что, дорогой Серафим-Асмодей, Ты, как и твои брат с сестрой, тяжелая ноша нашего рода».
Оставлять нас у себя они не захотели, подумали, что мы можем быть заразными, после чего нас троих отправили жить в полугнилой дом на окраине города.
Минули годы, в мой трехсотый день рождения Мила нашла обряд, который помог бы нам не получать ранения при порезах. Я сразу согласился его совершить, как и Мила, но Агафон решил, что он самый умный и отказался от возможности жить нормально. Мы пытались его образумить, но все бестолку, так что сестра решила оставить его в покое.
Возвращаемся в 10 ноября 1822 года. В мой трехсот третий День Рождения. Я должен был впервые увидеть своих родителей, ведь нас переселили от них, когда мне было два года. Я видел их лишь на фотографиях и невероятно нервничал, как и Мила, что уже не припоминала каково это с ними общаться. А Агафон. Его не пустили на мое мероприятие, ведь он, как думали мои родители, если их так можно назвать, «заразный». Так что брату пришлось остаться в своем доме вместе с его девушкой Кристиной, что была дочерью Изольды. Сулум Нуклэй Ведьмы Мауэра. Изольда, кстати, и подтолкнула Агафона не совершать обряд, она сказала, что в таком случае нарушится временной континуум, всё пойдет к черту, все умрут, а он дурак её послушал.
Сейчас я говорю, лучше бы было если бы он расстался с Кристиной. Из-за неё все и произошло!!
* * *
Мы ехали в карете, сердце колотилось в унисон с сердцем Милы от страха и того же, ужасного и пугающего предчувствия. Я даже успел накрутить себя, что что-то будет связано с родителями, но сомнения улетучивались вместе с каждым глотком воды.
— Ох, главное, чтобы отец не стал бичевать при всех. Не порадуют его волосы твои длинные. — шепнула мне на ухо сестра и стала поправлять мой галстук. В ответ я дернул головой в противоположную сторону от сестры и недовольно сморщил лицо. После её ругани я как маленький не хотел с ней разговаривать. Отодвигался, будто был птенцом, что не хотел принимать еду мамы птицы. Девушка тяжело вздохнула и, заметив, что я мну пальцы от нервов, обжигающе провела рукой по моей спине, говоря: «Все будет хорошо, я с тобой».
Я уже не дергался, но сидел как на иголках, показывая, что это из-за Милы, хотя на самом деле нервничал, из-за того, что ехал на свое первое крупное мероприятие и должен был познакомиться со своими родителями.
— Милый братишка, извини меня. Я не хотела сказать это. Просто это чувство. Волнует и меня. С нынешнего утра, с каждым метром, что проезжает наша карета, с каждой секундой сборов, оно возрастает. — «Я так и знал!» кричал мой мозг, после он стал кричать от ужаса, ведь моя сестра облада выдающемуся способностями. Она была самой сильной Берксой из тех, кого я знал. Значит. Что-то. Все таки. Должно было произойти. Кулаки сжались, чтобы я не дал волю чувствам, ведь сотни людей смотрели на нашу карету и с животным интересом рассматривали наши лица. — Я уже извилась вся..- добавила Мила и, стряхнув образовавшуюся на глаз слезу, выпрямила спину, видимо желая отвлечь себя. Но у неё это не получилось, потому что буквально через секунду девушка встряхнула головой, будто старалась отогнать навязчивые мысли. Моя ладонь успокаивающе легла на руку сестры.
— Не волнуйся, Мила. Все будет великолепно. А, если случится нечто плохое, знай, что я сражусь за тебя до последней капли крови. — девушка кивнула и сдержанно улыбнулась, будто не верила. Но я был серьезен, если бы пришлось защищать мою сестренку, то я спокойно смог бы убить весь мир, весь, без сожалений.
* * *
— Мой дорогой братик, пожалуйста, уладь свой галстук, и вежливо поздоровайся с каждым присутствующим. О, как сильно я волнуюсь, Асмодей, ты не представляешь. — резво махая веером, сказала Мила. По её лбу медленно скатилась капля пота, из-за которой макияж сестры с правой стороны немного помялся.
— Худо мне от этого солнца, худо! Это сущий адов котел! — пожаловалась Мила и, чуть не порвав юбку, поправила вздымающуюся вверх ткань. Вдруг я словно услышал смех позади, оглянувшись ничего не заметил. Резко волна тревоги, не дав мне права выбора, украла меня в свои воды. Весь мир стал мутным, манящим, манящим своей темнотой, но одновременно отталкивающим своей многогранностью и неизвестностью. Казалось, что я мученик тьма по которому ползает, как блохи по псу. Всегда и без остановки. Не давая отказаться и решить проблему. Я даже не заметил, как мы оказались у пещеры Возрождения, но мне казалось, что мы с сестрой заходим не в пещеру, а в черный портал. В которым живут существа с скрюченными лицами — муки.
Огромные холмы позади них — безруки.
Хотя даже так они могли нас схватить, мечтали наверное нас двоих погубить.
Идя с сестрой
