«Так. Пора с этим кончать».

Флэндри накрыл руку девушки своей ладонью.

— Слишком большая честь для меня, дорогая, — сказал он. — Это невозможно…

— Так я и думала. — Разве не учил ее Идвир становиться в подобные моменты холодной и твердой как сталь. — Ты никогда не сможешь забыть, чем я была.

— Уверяю тебя, я не ханжа, но…

— Я имею в виду мои измены, предательства… О, давай забудем об этом разговоре, Ники. Я просто хотела попытаться. Ничего, со мной будет все в порядке. Давай не будем портить наш вечер. Может быть… знаешь, может быть, мы и вправду когда-нибудь снова встретимся.

Неожиданно Доминика осенило. Он выпрямился и пробормотал неопределенное восклицание.

«Почему я раньше об этом не подумал?»

От Джаны не укрылось волнение Флэндри.

— Что-нибудь случилось?

Пилот рассмотрел неожиданную мысль со всех сторон, радостно хмыкнул и сжал пальцы девушки.

— Ничего страшного. Кажется, я нашел выход. Конечно, если тебя это заинтересует.

— Что ты задумал?

— Ты с ходу отбросила мысль о работе агента как нелепую фантазию. Не слишком ли ты поспешила? За последнее время в тебе обнаружились твердость и ум. Я уж не говорю о твоей красоте и очаровании. Но главное, ты владеешь практически уникальным, удивительным даром. Идвиру теперь никогда не удастся переманить тебя на свою сторону. Наша разведслужба подпрыгнет от радости, едва я сообщу о твоем существовании по доступным мне каналам. Мы будем часто видеться друг с другом. Не исключено, что время от времени нам придется работать вместе. Даже если тебя пошлют в Ройдхунат в качестве двойного агента…

Доминик остановился. Лицо девушки выражало отчаяние.

— В чем дело? — пробормотал он.

Ее губы беззвучно двигались. Она не могла вымолвить ни слова. Глаза оставались сухими. Они внезапно выцвели, словно позади них вспыхнуло пламя. Лицо стало матово-бледным.

— Ты тоже, — выдавила она.

— Что? Я не…

Джана подняла руку, приказывая ему замолчать.

— Каждый, в течение всей моей сознательной жизни, включая Идвира, а теперь тебя.

— Да в чем дело?

— Все используют меня. — Девушка говорила совершенно спокойно, ничуть не повышая голос. Ее взгляд устремился в пустоту. — Ты знаешь, самое смешное заключается в том, что я действительно хотела, чтобы меня использовали. Я хотела давать, служить, помогать, принадлежать каждому… Но ты видел только инструмент. Вещь. Все видели во мне только лишь вещь.

— Джана, клянусь честью…

— Честь? — она медленно покачала головой. — Это странное чувство, — теперь девушка обращалась к своему Богу, ее голос стал высоким и удивленным, как у ребенка, который не может чего-то понять, — раз и навсегда узнать, что никто о тебе не заботится. Никто. Даже Ты.

Она расправила плечи.

— Ничего, я справлюсь.

Джана сфокусировала свой взгляд на Флэндри, который, беспомощно хлопая глазами, сидел в кресле.

— Что касается тебя, — равнодушно сказала она, — ты не пропустишь ни одной юбки. Я здесь ничего не смогу поделать. Но я желаю, чтобы ты никогда не получил той женщины, которая влечет тебя по-настоящему.

В тот момент Флэндри пропустил последнее замечание мимо ушей.

— Ты спятила, — сказал он, надеясь, что резкость этих слов приведет ее в чувство. — У тебя пьяная истерика.

— Вполне возможно, — устало ответила она. — Пожалуйста, уходи.

Он ушел и устроился на ночь в другом месте. Наутро корабль приземлился на Изабо. Джана сошла по трапу, не попрощавшись. Флэндри долго смотрел ей вслед, затем пожал плечами, вздохнул: «Женщины! Никогда их не поймешь» — и неторопливо пошел к самолету, отправлявшемуся в город, где пилот собирался достойно отпраздновать свою победу.

Перевод с английского К. Слепяна

Мятежные миры

(роман)

Создай единство.

Я/мы: ноги Хранителя Северных Врат и других, что могут быть, а также Плотогона и Исполненного Печали, которых уже никогда не будет, и Многомудрого, Открывателя Пещер и Великого Песнопевца, которые тоже оставили нас навсегда; крылья Знающего Руды и Молнии, Которая Попала в Дом, и тех, что будут потом, и Многомудрого, которому уже не быть; а вот руки — те совсем еще юные, им только предстоит разделить воспоминания и вступить в единство.

(О свет, о ветер, о река! Они несутся слишком быстро, они рвут меня/нас на части.)

Могущество. Это не первые юные руки, которые приходят сюда, чтобы вспомнить о странствии, проделанном столько лет назад, задолго до того, как он/она были рождены на свет. Да наверняка и далеко не последние. Думай же упорно. Не торопись.

(Смутно, смутно… Пара ног, лица не различишь… а может быть, у них клювы?)

Вспоминай же. Вольготно расположись там, где тихо шепчутся листья в тени ярко окрашенных сухопутных кораллов; впитывай в себя свет, и ветер, и звон речных струй. Пусть свободно потекут в тебя воспоминания о делах, свершенных задолго до того, как мои/наши руки появились на свет.

(Теперь яснее: они такие странные, что непонятно, как можно охватить их взглядом, не