— А врать в святом месте можно? — поинтересовалась Рита.

— Врать?

— Врать. Ты ушла не от мирской жизни, мама. Ты ушла от нас. А вот мужа своего ты не бросила.

— Ты и это знаешь? — изменилась в лице женщина. — Господи, да откуда?

— Не важно! — отрезала Рита. — Тот, кого я считала родным отцом, был моим отчимом, мне известно о его диагнозе. Как и о том, что у него есть сын!

— Риточка, не суди меня, — мягко попросила мать. — Судить никого нельзя, грешно это. Я спасала вашего отца. Да, не смотри на меня так! Он был для вас отцом, хоть вы ему неродные.

— Почему?

— У него была шизофрения, — грустно ответила женщина. — Сначала в легкой форме… Он ничем не отличался от обычных людей. А когда наступало обострение, я отправляла его на лечение, и все становилось хорошо. Он был замечательным!

В глазах женщины показались слезы, но она сдержала их.

— А потом приступы стали чаще… Виктору провели обследование, мне сообщили, что у него приступообразно-прогредиентная шизофрения.

— Что это значит? — не поняла Рита.

— Приступы учащались, начались личностные изменения. Я испугалась за вас, себя… Не хотела, чтобы Виктор попал в психушку, а бросить его не могла… Любила безумно. В какой-то миг поняла, что устала от этого. Решение пришло в голову неожиданно. И я стала готовиться. Достала новые паспорта — не спрашивай как, я всегда была упорной, — Виктору поменяла только фамилию, боялась, что он не будет отзываться на новое имя. Приобрела дом в Камышино… А потом мы скрылись. Виктор жил в Камышино, я же ушла в монастырь.

— Как все просто, оказывается. И главное, вам ведь повезло. В газетах было полно объявлений о вашей пропаже. Люди могли обратить внимание на появившегося в деревне мужчину… Да, в конце концов, его фотографии были в газетах! Как его не узнали? А тебя?

— Доченька, ты, наверное, плохо помнишь, но Виктор тогда сильно сдал: на лице уже была печать болезни. Ваш отец отличался от того мужчины, фотографии которого вы поместили в газеты. А я… Что я? Мне, наверное, действительно повезло. Здесь не читают газет, не смотрят телевизор. Отдельный мир. И даже если бы кто-то узнал меня, то что? Это мой выбор, никто бы не осудил меня и не выгнал отсюда.

— Мама, как ты могла? — тихо спросила Рита. — Ты знаешь, сколько мы искали вас? Сколько ждали и надеялись, несмотря ни на что!

— Это испытание, которое должно было укрепить ваш дух.

Услышав это, Рита посмотрела на мать как на сумасшедшую.

— Почему Ева не приехала с тобой? — спросила женщина, несмело касаясь руки дочери. — Я бы хотела ее увидеть…

— Ева в больнице, — сообщила Рита. — Вернее, в наркологической клинике.

— Как? — побледнела мать.

— Знаешь, если ты думала, что мы сильные и все такое, то ошибалась. — В голосе девушки сквозила неприкрытая горечь. — Нет, тогда мы справились, пережили. Жили, учились, работали. Ева замуж вышла, мальчика родила.

— У меня есть внук?! — обрадовалась женщина.

— Нет, он погиб давно. С отцом в аварию попал. Ева запила. Недавно чуть не умерла, отравившись паленой водкой. Теперь ее лечат.

— Какой ужас… — мать прикрыла рот ладонью. — Прости, Господи, ее грешную душу…

— Мам, где сейчас сын Виктора? — резко сменила тему Рита.

— Зачем он тебе? — насторожилась мать.

— Нужен.

— Я не знаю.

— Не ври, — скривилась Рита. — Вы общались с ним, даже фотография общая есть. У Виктора в доме мы нашли ее.

— Виктор хотел видеть сына, и я привозила его один раз всего, года три назад… — коснулась пальцами висков мать и поморщилась, как от головной боли.

— Где он жил? Он ведь болен.

— Ну да, находился в специальном учреждении.

— И ты легко забрала его оттуда, не являясь родственницей?

— Риточка, я умею добиваться, чего хочу, — улыбнулась мать. — Тебе бы тоже не помешало такое качество.

— Это мое дело! — вспыхнула Рита.

— Доченька, не злись. Гневливость — это грех.

— В какой клинике он находится? И как его зовут? — не унималась девушка.

— Зовут его Миша, фамилия, как и у вас, — Федотов. Только он не в клинике сейчас. Когда Витенька погиб, я хотела мальчику сообщить, но оказалось, что его забрала мать.

— Мать? — удивилась Рита. — Насколько я знаю, она отказалась от него еще в детстве.

— Ты и это выяснила? — вздернула бровь женщина. — Интересно, откуда… Ну да неважно. Все мы ошибаемся, главное, понять и успеть исправить это.

— Где ее найти, ты знаешь?

— Нет. Витенька не любил говорить о бывшей жене.

— А Виктор? Ты ведь не хоронила его? Ты так любила его, а проводить не захотела?..

— Это всего лишь тело, оболочка, — глаза женщины затуманились, она взглянула на небо. — Душа Витеньки всегда со мной. Я молюсь за него, это главное. А то, что убили… Бог всем судья.

— Ясно, — кивнула Рита и поднялась на ноги. — Спасибо за информацию, мама. Мне пора.

— Ты приедешь еще ко мне? — тоже поднялась женщина.

— Зачем? — глядя ей в глаза, спросила Рита. — Я нужна тебе?

— Ты же моя дочь…

— Ну да, дочь, — вздохнула Рита. — Не знаю, мам. Может быть. Пока.

Девушка зашагала по дорожке к выходу со двора.

— Доченька! — окликнула ее мать, и Рита обернулась. — Прости меня, если сможешь.

Ничего не ответив, девушка вышла на улицу и, подойдя к дороге, остановила машину. Усевшись на заднее сиденье, Рита вдруг поняла, что плачет. Перед глазами встали те жуткие дни, когда они с Евой обивали пороги милиции, умоляя начать поиски быстрее, как ездили на дачу и как сходили с ума, когда их вызывали на опознание неизвестного трупа. Смогут ли простить мать?..

Невольно вспомнился Владимир Петрович. Кто знает, может, ему тоже пришло в голову куда-то податься, не сообщив об этом сыну? А Димка теперь с ума сходит в розысках. Вон оно как бывает, человек просто начинает новую жизнь… И только исчезновение Полины не укладывалось в эту картину. Нет, в Камышино творится неладное. И к этому причастен Миша, сын Витеньки…

Обратно в деревню Рита добралась только ближе к вечеру. На безоблачном небе опять светило солнце, стояла жара, и девушка вылезла из автобуса вся потная и злая. У остановки она увидела Диму. Он стоял, подпирая стену и скрестив руки на груди.

— Меня ждешь? — виновато вздохнула Рита, боясь взглянуть ему в глаза.

— Тебя, — не стал спорить он. — Хочу узнать, как это называется?

— Что именно?

— Ну, хотя бы твой побег. Рит, скажи, — приблизился он к ней, — у тебя с