Шрифт:
Закладка:
Да, я признательно кивнула Исель. В последний месяц мы, не сказать, что сдружились, но достигли взаимоуважительного понимания уж точно. Но, лучше мне не кивать никому… Проклятый тяжеленный кокошник и пояс к нему в придачу! Они так давят, что кажется, стой я не на каменном крыльце сейчас, а в траве, погрузилась бы в нее уже по щиколотки. И я хмуро скосилась в сторону торчащей с другой стороны крыльца непреклонной модистки Дороты. Вот кто преисполнен чистейшей радостью от данного мероприятия. Со стороны кажется, ключница наша в нирване. Даже не шипит на супруга, который мнется рядом с ней и так и не сменил свой любимый теплый жилетик на парадный кафтан. Ох и попадет Бонифаку, когда с жены его схлынет вся великодержавная благодать.
- Волнуешься?
- Угу.
Бозена, единственная, стоявшая сейчас по статусу рядом и точно такая же «нарядная», сжала ручкой мою левую ладонь:
- Я тоже. Я так соскучилась по нему. По ним обоим.
- Угу, - свободной рукой поддернула я на плече тонкий ажурный палантин. Но, добавить к речи своей скупой ничего так и не успела.
Вначале мы расслышали не бой боевых барабанов и переливы дерзких горнов, а людские крики с той стороны от ворот. Ведь не только замок встречал своих победителей. Столичный люд по всему городу выстроился в сплоченный живой коридор. И этот, выкрикивающий радостные приветствия коридор, самолично чествовал сейчас своего Государя.
Это было странное чувство. Густая смесь из тревоги, предвкушения встречи и тихого душевного ликования. Похоже, подобный симбиоз испытывала не я одна, потому что многие из встречающих самозабвенно замерли теперь, развернувшись к воротному створу. Мы ждали. И долгожданный момент наступил. Я насладилась, наконец, нехитрой боевой музыкой, потому что именно музыканты за знаменосцами первыми въехали в катборгские ворота. Следом на своем вороном в паре с супругом Бозены, Винкиливом, и незнакомцем в годах въезжал Бохаслав. Еще издали я разглядела его литую осанку и странно мрачную задумчивость во взоре. Я пыталась пристальнее у нему приглядеться с немалой высоты замкового крыльца, да хоть взгляд этот неестественный поймать на себе, но тщетно. А потом меня отвлекли грохотом по булыжнику две въезжающие крытые повозки с гербами на потёртых бортах княжества Бривет. «Рыба и паруса»… «Рыба и паруса».
Сердце ёкнуло от дурного предчувствия и в голове успела промелькнуть одна, до конца завершенная мысль: «А ведь он за последние полтора месяца не отправил мне и единого теплого послания». Она была единственной, эта мысль-осознание, потому что в следующие секунды конь Государя, красиво вскинув свои передние копыта, уже встал у самого основания широких ступеней.
Дальше по этикету мне положено красиво сойти к Государю навстречу. И я уже грациозно (как могла) подхватила пальцами тяжелый расшитый подол, чтоб не навернуться на спуске, когда взгляд мой в повороте зацепил медленно открывающуюся дверцу одной из повозок. И как из-за нее появляется мужская нога в высоком начищенном сапоге, нога встает на подножку, а… дальше мне не хватило дыхания. Почему? Да потому что человеком этим, чинно спустившимся из повозки на замковый двор был господин Матус. Главный казначей Крайлаба, сбежавший более двух месяцев назад из-под ареста.
Я так и не спустилась с этого ченьего крыльца. Государь сам скоро поднялся по ступеням ко мне и сестре своей. В каком душевном состоянии она находилась, я не знаю. Я смотрела лишь на Боху. Он – на меня. По-прежнему мрачно, пристально, остановившись так близко, что слышно было его отрывистое дыхание. Но, вот и оно замерло и Бохаслав, сомкнув глаза, медленно набрал воздуха в грудь:
- Спасибо, что ждали нас! – развернувшись к толпе, прокричал Государь. – Мы вернулись домой с победой, добычей и новыми землями! Главный враг крайлабского престола предан земле! И так будет с каждым, кто пойдет против наших древних законов! Сегодня мы оплачем наших погибших воинов, семьи живых вновь воссоединятся! А завтра вся страна будет гулять! Мы наполним наши чаши за родной Крайлаб! За наших предков!
- За нашего Государя-победителя!!!
Взорвалась затаенная тишина во дворе. И герой вскинул вверх правую руку, приветствуя своих преданных подданных. А потом этой же рукой подхватили уже под локоть меня:
- Поговорим, Дарья Владиславовна? – и стремительно потащили с крыльца в глубины длинных замковых коридоров.
Он шел и не видел новых штор, обновленных яркими красками стен, окон, сияющих чистотой и свежими рамами. Да, чень кудлатый! Он даже светильников на настенных полках не замечал! Во мне медленно, но неотвратимо закипала, нет, не обида. Злость! За напрасные старания многих здесь, за испорченную радость нашей встречи, за несостоявшийся поцелуй и «Да» в ответ на вопрос: «Ты станешь моей?». Этого не было. Не было! А все почему? Потому что он поверил не мне!
- Говори.
Дверь за моей спиной захлопнулась. И мы очутились вдвоем в комнате, похожей на классный кабинет. Грифельная доска на стене, два стола и высоченный шкаф с книгами… Кстати, тут тоже светильники. Целых два с обеих сторон от доски.
- Говорю. А ты, может, посмотришь на меня?
Ох, зря, я ведь уже начала затухать, любуясь красотами от кузнеца. А теперь вновь разворот у нас и взгляд снизу вверх прямо в мужские глаза. Голубые, как небо сегодня… Как небо.
- Ну-у?
Мужчина надо мной тряхнул взлохмаченной от дорожных ветров головой, будто в чувство пришел. А в какое именно, я уяснила тут же, мгновенно:
- Как ты могла так унизить уважаемого моим отцом и мной лично человека? Он верой и правдой столько лет служил при дворе Катборгов, поддерживал и помогал, а ты в одночасье разгромила без остатка его честь. Посадила в тюрьму и его самого и детей с пожилою женой. Она захворала в застенках, а юные млады перепуганы до смерти участью отца и своей неизвестной судьбой. Как ты могла? Я оставил тебе свою власть, чтобы ты жила на свободе. И просил Матуса помогать и опекать тебя всячески. Тебе так надоела эта опека? Чего ты добивалась? Безраздельного главенствования на моих землях? А ты к этому была подготовлена? Судя по результатам, не очень! Так я еще раз тебя спрашиваю: как ты
