Шрифт:
Закладка:
В следующую секунду я вздрогнула от резко возникшего, ужасного по своей силе, металлического скрежета, вслед за которым моё убежище молниеносно осветилось из-за вспыхнувшего столпа искр!..
Он собирался спилить щеколду!
Глава 36
Я держала в руках пистолет. Всё должно было начаться и закончится за считанные секунды. Он откроет дверь – мы встретимся взглядами – я увижу его испуг – пуля войдёт своим остриём между его глаз. Он упадёт. Я уйду через чёрный ход. Его внучкам всё же придётся увидеть исход своего деда и продолжить жить с этим. Но у них будет целая жизнь впереди. Клонам Миррор так не повезло. И особенно не повезло тем из них, которые попали на операционный стол Эбенезера Роудрига.
Он почти допилил щеколду… Искры продолжали ослеплять… Оставалось совсем чуть-чуть, как вдруг громогласный женский голос заставил всё остановиться:
– Папа, что ты творишь?!
– Карин? Не заметил, как ты вошла.
– Неудивительно! Ты ведь пилишь болгаркой дверь!
– Она заела, нужно вскрыть, там игрушка Сары застряла.
Дыша через раз и прижимая к своей грудной клетке пистолет, я прикрыла глаза. Пуль хватит на двоих. Дети останутся беспомощными одиночками без своих взрослых оригиналов. Во имя чего?.. Во имя мести?..
Меня впервые со дня побега из Миррор накрыл такой ледяной ужас.
– Отдай это сюда, – голос женщины звучал раздражённо. – И не вздумай брать эту штуку в свои руки до рассвета! Уже одиннадцатый час, девочки должны спать…
– Надо же, всё-таки в тебе есть какой-то процент материнской заботы.
– У тебя этим вечером ещё будет повод поязвить на этот счёт, дорогой отец, – женский голос стал отдаляться. Вслед за ним последовал и голос Роудрига. Не веря в то, что моё спасение случилось за секунду до необратимого краха и тем самым отменило его, я, не дыша, приникла ухом к двери и поняла, что хотя они оба и ушли, но недалеко – в гостиную, что была почти напротив и без дверей, благодаря чему я продолжала прекрасно слышать их разговор.
– Ты хочешь что-то сказать мне, дорогая? – я услышала, как они оба с шумом опустили свои тела в кресла.
– Я расстаюсь с Ларсом. Это моё окончательное решение. Сообщу ему уже завтра.
– А что с этим мужчиной не так? – в голосе Роудрига послышались ноты недоумения и, может быть, даже раздражения.
– За год наших отношений он так и не смог полюбить девочек. Ревнует меня к собственным дочерям… – раздраженно начала женщина, но осеклась.
– Я твой отец, Карин. Даже не думай, что я не обладаю хотя бы долей той проницательности, которой обладала твоя мать. Так что же, ты назовёшь мне настоящую причину?
– Я влюбилась в другого.
– Снова? – голос Роудрига теперь звучал совсем знакомо, прямо так, как он звучал в Миррор, а не так, как ещё недавно звучал в обществе внучек. – Четвёртый мужчина за последние девять лет!
– Не осуждай меня. Тебе не понять. Вы с матерью были тем редким процентом пар, которые сходятся раз и на всю жизнь. Я другая. Мне, видимо, такое не дано.
– Ну и кто он?
– Американец.
– И где, и как давно ты его подцепила?
– Если ты продолжишь разговаривать со мной осуждающим тоном, клянусь, я тебе больше ничего не расскажу!
– Тише, Карин, тише. Девочки только легли спать.
– Ты сам только что болгаркой бенгальские огни запускал!
– Ты ответишь на мои вопросы? Видишь же, что я стараюсь говорить с тобой сдержанно. Уважь старика, тоже постарайся.
– Мы познакомились три месяца назад, на вечеринке в честь повышения Луи Хольма.
– Ты с ним уже три месяца?
– Только месяц. Ларс, естественно, начинает догадываться, ведь такое, знаешь ли, сложно скрывать.
– Под словом “такое” ты имеешь в виду супружескую измену?
– Он мне даже не супруг, не забывай. Я была замужем только дважды, и оба раза исключительно из-за случайных беременностей.
– Ну тебе хотя бы хватило ума не оплодотвориться в третий раз.
– Соответственно, на сей раз никакого бракоразводного процесса не будет, – женщина гулко вздохнула, явно демонстрируя отцу своё скрипящее терпение в этом сложном диалоге.
– Что ж, в твоём арсенале уже есть хирург, журналист, а теперь ещё и учитель биологии. Кто четвёртый?
– Спортивный тренер.
– От лучшего к худшему.
– Ты теперь о каждом моем мужчине будешь так говорить?
– А ты не собираешься останавливаться на спортивном тренере?
– Я понимаю, почему тебе так нравился отец Лены. Он ведь хирург, как и ты. Вот только ты забываешь, что он, в отличие от тебя, человек совсем другого сорта. Он из хороших.
– А я с гнильцой, верно? Так вот и ты, дорогая моя, тоже с червоточиной. Потому-то Туре от тебя и ушел, и потому-то ты ушла от Феликса, а теперь ещё и от Ларса уходишь.
– Что ж, раз тебе так нравится Туре, который относительно тебя никогда не питал схожих положительных чувств, значит тебе понравится следующая новость: он хочет оформить на себя опекунство над Леной.
– Он всегда хотел…
– Да-да, но благодаря твоим связям мы не позволяли ему добиться успеха в этом вопросе. Вот только кое-что изменилось.
– У тебя появился спортивный тренер?
– Именно. В конце месяца я улетаю с ним в США.
– Что?!
– Дослушай. Я переговорила с Туре. Сказала ему, что согласна передать ему всецелое опекунство над Леной, которого он так добивался, но с условием, что он возьмёт и Сару. Он согласился.
– Туре заберёт Лену и заодно прихватит неродную ему Сару?! Что ты такое говоришь?! Что творишь?!
– Если не так, тогда девочки поедут со мной в Америку и совсем перестанут видеться с тобой – ты этого желаешь?
– Скорее скажи, что ты сама не желаешь брать в своё любовное путешествие своих собственных дочерей! Я столько лет отстаивал этих девочек, чтобы они оставались с тобой, а ты вот так вот просто встречаешься с Туре и сообщаешь ему, что с легкого взмаха руки отдаёшь ему не только его собственную дочь, но и её сестру!
– А что ты предлагаешь? Я не могу передать опеку над девочками тебе, и ты это прекрасно знаешь: тебе уже шестьдесят лет, ты одинокий пожилой человек с шалящими нервами, да ещё и фоном вся эта шумиха с Миррор – с таким букетом тебе никакие связи в судебных верхах не помогут взять опекунство над двумя маленькими девочками восьми и шести лет. Им нужна активная жизнь: школа, кружки,
