Шрифт:
Закладка:
Сетон все время водил фонарем то вправо, то влево, то поближе, то подальше — старался, чтобы ни одна деталь не ускользнула от внимания собеседника.
— Да… примечательная кончина, не правда ли, господин Винге? В Париже совсем недавно отправляли сограждан к праотцам тысячами. Где набрать палачей? Пришлось изобрести специальную машину. И что? Какую ценность представляет подобная смерть? Ну нет… Дамьен — совсем другое дело. Он не только порадовал тысячи парижан в пятьдесят седьмом году, но, представьте: нашелся такой вот Курце, и Дамьен радует нас и поныне. Даже его последние слова сохранены для потомства. Превратились в своего рода blague, забавную шутку. Вы, конечно, знаете, что он сказал?
Винге покачал головой.
— Он сказал вот что: «Предстоит долгий день».
Сетон засмеялся, достал носовой платок, вытер скопившуюся в углу рта слюну и отошел от жучкой куклы. Винге прокашлялся — решил, что настало время переходить к делу.
— Эрик Тре Русур…
— О! Прошу извинить мою рассеянность! И позвольте восхититься вашим терпением. Да-да, разумеется. Эрик Тре Русур. Если я правильно понял, господин Винге имеет поручение полицейского ведомства. Не знаю точно, но почти уверен: вдова Коллинг требует расследования причин трагической гибели ее дочери. Но знаете… хочу сразу поставить точки над «i». Мальчик совершенно невинен. У него, конечно, бывают взрывы немотивированной ярости, но он никакой не убийца.
— Вдова Коллинг совершенно уверена, что в лесах вокруг поместья Тре Русур уже много десятилетий никаких волков и в помине нет.
Сетон кивнул, подумал и кивнул еще раз.
— Волки, разумеется, тоже ни при чем.
— Почему вы так уверены?
Причудливая игра теней от фонаря — то ли улыбнулся Сетон, то ли нет. В этом обманчивом свете даже куклы кажутся живыми, чуть ли не шевелятся.
— Мне бы хотелось изложить всю эту историю так, как она мне представляется. Вам и вашему напарнику. Как его… Кардель? Да, Кардель, если Паллиндер не перепутал имя. Поэтому прошу оказать мне честь разделить со мной трапезу завтра в моем поместье Хорнсбергет. Это на Кунгсхольмене, на западной оконечности. Извините, конечно, за… мягко говоря, эксцентричную демонстрацию. Но, думаю, вы оценили возможность своими глазами посмотреть на феноменальные достижения Курце. Я предложил встречу наедине, прекрасно зная, насколько необычным может показаться такое предложение. И вы меня нисколько не разочаровали. Я вижу, вы не из тех людей, кого пришпоривает честолюбие или желание нажиться на чужой беде. И раз это так, я хотел бы вам показать еще и…
Он внезапно замолчал и склонил голову. Из соседнего зала послышался скребущий звук.
— Вы слышали, господин Винге? Оказывается, за нами кто-то следит… Определенно — кто-то следит. Надеюсь, вы не злоупотребили моим доверием? Не пригласили незваных гостей? Боюсь, такое коварство меняет всю диспозицию…
Сетон резко отодвинул драпировку, поднял фонарь и осветил соседний зал. Гротескно-огромные тени восковых кукол задвигались по стенам в причудливом танце. Сетон двинулся вперед.
Хедвиг стояла совершенно неподвижно, со склоненной головой — одна из двух фрейлин, поддерживающих шлейф русской императрицы Екатерины. Сетон уставился на нее. О Господи, мигнет, да что там мигнет, неизбежный вдох — и они разоблачены. Но Хедвиг не шевелилась.
У стены мелькнула серая тень.
Сетон повернулся на каблуках и пожал плечами.
— Крыса. Всего лишь крыса. И, само собой, игра воображения.
Винге долго не мог сообразить, что именно удивил его в тоне Карделя. А когда сообразил, смутился. Ка и в тот раз — восхищение. И, возможно, некоторое самодовольство. Пальт, несомненно, мысленно наградил себя не одним десятком комплиментов — за правильны и дальновидный выбор партнера. Наверное, покойном брату не раз доводилось слышать эти восторженные ноя ки, довольно странные в хриплом басе однорукого верзилы. Но для него, Эмиля Винге, они были непривычны и немного пугали.
— Вы без меня на боку не лежали, Эмиль.
Вряд ли заслуженный комплимент — Винге тут ж вспомнил про Хедвиг. Если бы не она… Смутился, поотстал и молча следовал за Карделем по мосту через озер Клары. Так в городе называли большой, но мелкий залив Меларена, отделяющий приход Клара от Кунгсхольмена.
— Знать бы, куда приведет нас эта дорога, — Кардель остановился, подождал Винге, и опять начал расспрашивать про встречу с Тихо Сетоном.
Винге, чтобы не отвечать на следовавшие один за другим вопросы, решил перехватить инициативу.
— А вы, Жан Мишель? Где вы пропадали?
Теперь пришла очередь Карделя. Только сейчас Винге заметил, насколько усталый вид у его напарника.
— Простите… Я, наверное, вас немного подвел. Мои собственные неотложные дела… — ответил Кардель не менее уклончиво. — Я и в управлении не был с тех пор, как мы расстались. Часок поспал, и тут вы. Не обращайте внимания… с нашим делом ничего общего. Но черт бы меня побрал. Эмиль! Может, именно мое отсутствие и подтолкнуло вас на такие подвиги! Надо почаще оставлять вас в одиночестве.
Они прошли мост, за последний год и в самом деле заслуживший это гордое название: поставили каменные опоры, и дощатый настил уже не прогибался под ногами до самой воды. Стеклодувные мастерские по левую руку и Серафен[28] по правую образовали нечто вроде портала. Врага Кунгсхольмена. Но на этом портале город и заканчивается — дальше шли сады и огороды. Урожай, кроме поздних сортов яблок, уже сняли, и деревья стояли тихо и понуро в ожидании ночных заморозков. В заливе смутно темнели туманные контуры Блекхольмена, позади остался Сиротский дом, а когда меняется ветер, в нос ударяет сильный и неприятный запах, словно разом, как по команде, протухли несколько тысяч яиц. Причина известна — селитряница в Роламбе. А дальше лес; ни городу, ни селу пока недосуг его приручить. Либо недосуг, либо не под силу.
Лесная дорога вывела их на опушку, и открылся вид на долину
А к фьорду спускалась уже не просто дорога. Липовая аллея. Она вела в сад с аккуратно обрезанными яблонями — и собирать легче, и урожай больше. По одну сторону земля разделена на правильные четырехугольники каждый для определенной культуры. Время перевалил за полдень, осеннее солнце старалось выжать из себя последние капли тепла. В его свете белая двухэтажная усадьба с флигелями по обе стороны и бесчисленным количеством новеньких сараев выглядела особенно пара; но. Чуть подальше, на лугу, возмущенно блеяли овцы Их пасли несколько мальчишек в одинаковых ярко-голубых шапочках.
Вид на фьорд волшебный; они замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.
— А этот парень-то… ни слова? Что он собирается на: показать?
