на кухню и принесет все, что ему нужно.

— Зачем нужны женщины в доме, если от них нет пользы?

— А от тебя какая польза? — холодно спросил его Руперт.

— Правильно сказано! — воскликнула мисс Типпл.

— Брось, Руп, ты не всегда был таким занудой, я же помню, как раньше ты напивался в стельку.

— Большая разница — быть пьяным или быть неблагодарным щенком, — взвился Руперт.

— Ну!.. — в замешательстве воскликнул Джонно. — Черт тебя побери. Я не понимаю. Я вовсе не такой…

— Так в чем же дело? — отозвался Руперт ледяным тоном. — Возрази, если я не прав.

— В мои годы, — сказал полковник, — мы стояли по стойке «смирно» перед старшими. И даже в глаза им смотреть не смели.

— Замечательно, — иронически отозвался Джонно. — Вы думаете, я стану следовать вашим полковым традициям? Война — это зло, а уж те, кто в ней участвует, — сущие злодеи, и нет им оправдания. Вы сами сеете разруху, анархию и еще черт знает что, и нечего поучать меня, как жить! — Он резко повернулся и вышел из комнаты.

— Розги по нему плачут, — пробормотал полковник, поглядев ему вслед.

Мэгги сидела с таким выражением на лице, словно собиралась разрыдаться.

— Извините, леди Пай, приехал доктор, — сообщила миссис Уэйл, остановившись на пороге. — Я проводила его наверх, к нашей юной гостье. Сэр Освальд требует, чтобы ему немедленно подали завтрак.

Глава 22

— Мне так скучно! — воскликнула Корделия. — Когда придет Макс?

Три дня ей пришлось пролежать в постели по настоянию доктора.

Каждый раз, когда Руперт приходил ее навещать, Корделия притворялась умирающей. Но Руперт не обращал внимания на чепуху и заставлял ее вовремя принимать лекарство. Обиженная Корделия в последний его приход сложила на груди руки и закрыла глаза, не желая с ним разговаривать. Арчи прислал ей забавное письмо, в котором, восхищаясь ее красотой, сообщал, что боится подцепить простуду и поэтому от визита воздержится.

— Теперь я знаю, почему все говорят, что мужчины страшные эгоисты, — заявила Корделия, — я сама теперь в этом убедилась.

Как и все в нашей семье, не исключая Офелии и Порции, Корделия страдала нетерпимостью и крайней обидчивостью. Кроме того, ей было трудно привыкнуть, что ее в чем-то ограничивают, и она требовала от несчастной Мэгги, чтобы ей принесли жареного цыпленка с томатным соусом, яблочное варенье, лимонный торт и колу, а также побольше шоколада и сливок.

Я успокоила Мэгги, убедив ее не обращать никакого внимания на эти претензии. Но она была просто в шоке, когда я предложила ей помочь хоть чем-нибудь на кухне, чтобы как-то компенсировать причиненное нами беспокойство.

Мэгги распоряжалась всеми кулинарными делами, оставляя на попечении миссис Уэйл уборку и разнообразные мелкие поручения. Вероятно, она действительно была ей очень благодарна за помощь, ибо отзывалась о ней не иначе, как об ангельски кротком и трудолюбивом создании. Вообще же, наблюдая за тем, сколько усилий Мэгги тратит на то, чтобы содержать в порядке дом, я подумала, что такое положение хозяйки наверняка вызвало бы возмущение у моей матери, никогда в жизни и тарелки за собой не вымывшей, не говоря уже о том, чтобы подойти близко к плите.

Миссис Уэйл следила за тем, чтобы вовремя отдавать белье в стирку, менять постели, скатерти и вытирать пыль, по крайней мере в комнатах, где находились гости. Кроме того, она чистила столовое серебро. Мэгги же так уставала от своих дневных забот, что я часто замечала, как она едва не засыпала за столом во время ужина, но, невзирая на это, она еще поднималась наверх и разводила огонь в каминах. И только тогда миссис Уэйл провожала гостей в их спальни.

Не только Мэгги уделяла внимание Корделии. Макс почти каждый день заходил к ней, всячески стараясь развеселить и скрасить ее одиночество. Признаться, нам почти не довелось по настоящему скучать в Пай Плэйс.

Последние две недели перед отъездом Корделия посвятила странному занятию: она взялась писать историю нашей семьи, а вернее, того, что случилось с нами, и относилась к этому весьма серьезно. Ей хотелось рассказать правду о нас, вопреки всем нелепым домыслам и газетным статьям, где о нас выдумывали Бог знает что. Мы с ней вместе перебирали старые альбомы с фотографиями и письма, стараясь составить из всего этого цельную увлекательную картину. Результат нашей работы мог бы стать отличным подарком отцу.

От нечего делать я принялась во время болезни Корделии читать журналы по рукоделию, где описывалось, как нужно вязать свитеры с замысловатым рисунком, шить и накручивать волосы на бигуди. Я так увлеклась ими, что не заметила, как пришло время, когда обычно нас навещал Макс. Меня вывел из задумчивости стук в дверь.

— Как наша страдалица? — спросил он, с улыбкой подойдя к постели Корделии, которая сразу просияла от удовольствия.

— Очень плохо. Мне надоело тут лежать, когда все остальные развлекаются. Если бы не настойчивость Хэрриет, я бы давно встала. Мне все равно скоро можно будет это сделать, какая разница, если это произойдет на несколько часов раньше?

— Доктор Парсон сказал — не вставать до ужина, — напомнила я. — Я думаю, это просто невежливо — пренебрегать советами врача, которого специально для тебя вызвали.

— Хэрриет всегда все знает лучше других. И хочет, чтобы все ее слушались.

Макс посмотрел на меня, и я подумала, что он, возможно, размышлял над этим замечанием, пытаясь понять, действительно ли я так деспотична, как говорит Корделия.

— Подумай сама, — Макс снова повернулся к Корделии, — если ты встанешь сейчас, у тебя снова поднимется температура, и ты не сможешь появиться за ужином в платье. Тебе придется надеть джинсы и свитер. Тогда уж точно ты не сможешь выглядеть лучше, чем Аннабель.

Они до сих пор так и не познакомились. После моего рассказа об Аннабель Корделия заявила, что не желает, чтобы эта заносчивая девчонка видела ее больной и непричесанной, и наотрез отказалась от предложения Мэгги позвать падчерицу, чтобы та посидела с гостьей.

Прошло довольно много времени, прежде чем я, посмотрев в окно, увидела, что уже начинает темнеть.

— Мне пора гулять с Дирком, а то будет поздно… — В окно было видно небо, на котором только-только начали загораться звезды.

— Я пойду с вами, — предложил Макс.

— Нет, вы не можете уйти и оставить меня одну, — возмутилась Корделия. — Макс, ты обещал мне дочитать «Вдали от безумствующей толпы», я хочу знать, вернется она к этому глупому Гэбриэлю Оуку. Надеюсь, сержант Трой не умрет в конце.

— Да, лучше будет, если вы останетесь и почитаете ей немного, — сказала я. —