Саша скептически хмыкнул.

— Кто же это сказал?

Я вскинула брови, закусывая губу.

— Не помню. Герой фильма какого-то вроде. — Ну не скажу же я ему, что это слова моего любимого персонажа из аниме!

— Как мудро, — заключил Саша.

— Конечно.

— И что? — вдруг спросил он, снова поворачивая ко мне лицо. — Ты жалеешь?

Тонкая игла тревоги кольнула меня в грудь. Глубоко и неприятно.

— О чем? — Я вопросительно подняла брови, стойко выдерживая долгий испытывающий взгляд голубых глаз.

Саша кусал щеку изнутри и метался взглядом по моему лицу, будто хотел что-то найти. Или ждал. Ждал, что я пойму смысл его вопроса? Да, я прекрасно понимала, но он снова делал это. Снова давил на меня.

«Жалеешь, что ушла тогда утром?»

«Жалеешь, что мы расстались?»

«Жалеешь, что встретились снова?»

Вариантов целая уйма, но сейчас я жалела лишь о том, что наш разговор вернулся к теме, которую я старательно избегала.

Наверное, все чувства снова были написаны на моем лице. Вполне понятным языком, потому что Саша вдруг отвернулся, широко улыбаясь. Ощущение, будто от меня ждали невероятного, исчезло.

— О том, что уехала отсюда, — весело сказал он.

«Он ведь явно не это хотел спросить», — пронеслось в голове почти вскриком, но я не стала ничего говорить по этому поводу. Просто ответила на вопрос, который мне задали, — кажется, Саша этого и хотел.

— На первом курсе жалела и хотела обратно. В начале второго хотела. А потом… прошло. Потом я поняла, что не стоит ни о чем жалеть в своей жизни. Просто нужно вынести из этого урок и идти дальше. Я люблю этот город, это мой дом, — с теплом сказала я, пробегаясь взглядом по улицам вокруг и чувствуя, как сладко щемит за ребрами. — Я люблю приезжать сюда. Я любила здесь жить, но сейчас я уже не жалею, что уехала. Это нормально — уехать, чтобы учиться. Вырваться из зоны комфорта. Я очень скучаю по дому, но не жалею, нет.

— А вернуться?..

— Нет! — вдруг воскликнула я, перебивая Сашу. Он удивленно уставился меня, приподнимая брови. А затем вкрадчиво поинтересовался:

— Нет?

— Нет.

— Почему же? Я когда-то думал над тем, чтобы перебраться в городок поменьше.

— Ты же не хотел переезжать, — передразнила его я, кривя губы. Уж очень мне хотелось поймать его хоть на чем-нибудь.

— Не хотел. И не буду, — твердо согласился он. — Но когда-то у меня были такие мысли.

— Переехать в маленький город, где ничего нет? И зачем? — Я скептически выгнула бровь.

И тут же поймала насмешливый взгляд.

— Да, конечно, ты же у нас охотница за перспективами. — Теперь настала его очередь дразнить меня?

— Прозвучало не очень, знаешь ли.

— Но разве я соврал?

Почему-то я не нашла что ответить. Только фыркнула в ответ, вздернув подбородок, ощущая противостояние каждой клеткой тела. Столкновение наших взглядов — звон стали скрещенных клинков. И напряжение в воздухе, которое хоть ножом можно резать.

Оно бы упало к ногам и примялось подошвами туфель.

Саша усмехнулся, отворачиваясь.

— Почему нет? Это безопасность. Комфорт. Спокойствие. Нет никакой нервотрепки, бешеного темпа, вечной спешки. Хорошо же.

Его воодушевление разбилось о мою маску сомнения и предубежденности, и он спросил:

— И после этого я зануда?

— Ты все еще сомневаешься? — парировала я.

И снова фыркнула. Чтоб ему уж совсем неповадно было.

Саша фыркнул в ответ. Наверняка мы походили на двух недовольных ежиков. И даже сомневаться в этом не приходилось — оба шли, гордо подняв головы, и смотрели по сторонам. Он, неспешно вышагивающий, сунувший руки в карманы джинсов, и я, бодро качающая бедрами, прислушивающаяся к глухому стуку толстых каблуков по асфальту.

— Иногда ты совсем не выглядишь неуверенной в чем-то, — едко заметил он спустя несколько минут молчания.

Я снова фыркнула — а почему нет? Пусть привыкает — и пожала плечами.

— Потому что в себе я уверена.

— Но в своем деле — нет. Удивительно. Как это, интересно, работает? — невинно поинтересовался Саша.

Снова он об этом! Да что такое? Вот чтоб еще хоть раз я что-то ему рассказала, чем меня потом можно было бы попрекать, как он сейчас это делал.

И вообще, если он не понимает меня и мои чувства, то это только его проблемы, я считаю.

— Ты на меня давишь.

— Я знаю.

Я почти задохнулась от возмущения. А он только этого и ждал.

— Это неправильно, ты в курсе? — поинтересовалась я, все же повернув голову и посмотрев на Воскресенского. — Я должна сама к этому прийти.

— Да, должна. — Он пожал плечами так, будто я действительно говорила очевидные вещи. — И ты придешь к этому сама, никто тебя не заставляет насильно. Я лишь хочу тебя подтолкнуть к верному решению.

— Немного самоуверенно, не находишь? — Яд в моем голосе был ощутим почти на физическом уровне. — И такое ощущение, что ты не подталкиваешь, а сдвигаешь бульдозером, Саш.

И тут я поймала его взгляд. Саша тоже посмотрел на меня. Удивленный, даже брови приподнял, как будто не ожидал от меня услышать этих слов. А в следующее мгновение произошло то, чего я ну совсем не ожидала.

Саша рассмеялся.

Искренне, с теми самыми веселыми искорками в ясных глазах и ямочками на щеках. Заразительно и по-настоящему. Так, что мне самой отчего-то захотелось рассмеяться, но я удержала внезапный порыв, однако улыбку сдержать не смогла и позволила ей растянуть губы, вслушиваясь в звучный смех, что проносился по улице эхом.

Несколько прохожих обернулось, но мне было плевать.

Раздражение куда-то делось, и желание накостылять Саше пропало вместе с ним. Как это вечно работало рядом с Воскресенским? Будто по щелчку невидимых пальцев от меня отступали все негативные эмоции. И вот я снова наслаждалась спокойствием вечера и тишиной, которая повисла между нами, едва Саша перестал смеяться. А ему для этого каждый раз нужно было сделать какую-то малость: извиниться, обнять меня, утешить, поддержать, рассмеяться.

Солнечный свет постепенно приобретал медовые оттенки, окрашивал здания, траву, деревья и лица прохожих. Футболка Саши теперь не искрила белизной, а отдавала теплом. И чистая кожа его лица — тоже. Хотелось прикоснуться кончиками пальцев к скуле и провести вниз, но я лишь смотрела, через секунду поймав его взгляд и неожиданно для себя разглядев в нем усталость. Не