Мелочь пошлют на кораблях держать реку. А основные удары нанесет дружина конунга, укрепленная хирдами. Мы сядем на корабли, поплывем, кто ниже по реке, кто выше, до мест, где драугров поменьше, высадимся и пойдем навстречу друг другу.

Беглецы вроде Гиса и торговцы, шедшие по Ум, сообщили, что основное скопление драугров как раз напротив Сторборга, словно их тянет сюда что-то. Мертвецы встречались и дальше, но медленно стягивались к городу, ненадолго задерживаясь возле деревень.

— Стейн! — воскликнул Энок.

Через рассеивающуюся толпу к нам пробирались Стейн и Аднтрудюр. Шурин едва заметно улыбался, значит, ночью развлекся с какой-то женщиной. Вот же счастливчик!

Шум на площади не утихал. Хёвдинги призывали свои хирды, пятирунный мужчина с секирой орал, что не пойдет стрелять из лука с детишками и что единственное достойное оружие — то, что проламывает голову драуграм. Женщина пронзительно звала какого-то Вифиля, легко перекрывая общий гомон.

— … пересидеть, а тут труба! Так моя бабенка вытолкала нас из дому, — еле слышно доносился голос Стейна. — Мол, если узнают, что рунный муж не пришел на сбор, все соседи отвернутся, хоть из города беги. А мы ж изгои!

— Не изгои уже, — прогудел Вепрь, — божий суд был. Альрик победил.

— Вот же дура! — сплюнул Стейн. — Все сплетни выболтала, а главное позабыла сказать.

Медленно, очень медленно рассасывалась толпа. Расходились женщины, хёвдинги уводили своих людей к пристани, юнцы заполошно носились, подтаскивая запыленные щиты или тронутые ржой отцовы кольчуги. Я потихоньку закипал от злости.

И это норды? Те же самые норды, что и на северных островах? Нет, этот Безднов остров нельзя называть Нордландом, чтобы не позорить нас.

Может, мягкая сопливая зима так разнюнила людей? Может, только крепкие морозы и сугробы, накрывавшие дома с крышей, способны выковать настоящих воинов?

Если бы рабы попытались поднять оружие у нас, то вмиг бы умерли. Теперь я не удивлялся, что бритты взбунтовались и едва не победили. Здесь же, кроме хирдманов, и нет хороших воинов! Понабивали себе руны в рунных домах, где тварей им приносили на ручках и следили, чтоб детишки не поранились! Вот и нет у них той готовности к бою, как на севере. Труба прогудела, а они пришли на площадь в тулупах да шубах. Некоторые даже оружия с собой не прихватили, будто поторговать собрались.

Ульверы пришли в железе, в полном сборе, даже съестные припасы захватили, чтоб сразу выдвигаться. Осталось лишь понять, куда именно. Что скажет Альрик? Уходим или остаемся? Будем защищать этих мякишей или пойдем искать своих?

— Эй ты, недомерок!

Я не дернулся. Мало ли кому кричат.

— Тебе говорю, уродец чернявый!

Давно я волосы не белил. Да и остальные ульверы тоже. После смерти Снежного Хвита подзабыли мы о нашем обычае, и плащи из волчьих шкур мало у кого сохранились, сгорели вместе с «Волчарой», только название хирда и осталось.

Удар в щит, повешенный за спиной.

— Оглох, что ли?

Я развернулся. Передо мной стоял хельт в добром железе, на поясе — меч, за спиной — щит, явно из дружины конунга. И рожу его я где-то видел.

— И правда, ты, убл… — сдержавшись, он проглотил последнее слово. — Жив, значит. В Сторборг вернулся, будто и не было ничего.

Задумчиво почесав шею, я предположил:

— Хрокрссон?

Хоть и не похоже. Хельт по возрасту мне в отцы годился, никак не успел бы Хрокр такого молодца народить.

— Брат Хрокра! Ты, твареныш, осторожнее по Сторборгу ходи. Неровен час, споткнешься, шею сломаешь.

Он бы и рад меня прибить прямо здесь, да нельзя: много глаз, много ушей. И биться друг с другом, когда драугры наступают, глупо.

Я усмехнулся, подвинулся к нему вплотную, шепнул:

— Брат твой перед смертью обмочился со страху. — И отскочил, увернувшись от замаха.

— Хрольв! Чего к мальцу цепляешься? На пристань!

Окрик конунгова хёвдинга привел Хрольва, брата Хрокра, в разум. Хельт грозно зыркнул, бросил напоследок:

— Еще свидимся, — и ушел.

На площади уже и не осталось почти никого, когда к нам вернулся Альрик.

— Идем на драугров, — сказал он на ходу.

— А как же ульверы?

— Ты знаешь, где их искать? Куда идти? — Затем остановился и глянул на меня. — Ты овладел своим даром? Можешь услышать их?

Я замотал головой.

— Вот и нечего. Если сейчас уйдем, не лучше изгоев станем. Нельзя тут после трубы сбегать. А во время боя, может, и заработает твой дар, узнаем, живы ли, где сидят.

— Да, хёвдинг.

— Нас возьмет торговец. Ищите корабль с бычьей головой. Обратно сами перебираться будем.

На пристани сутолока была похлеще прежней. Юнцов с луками отпихивали в стороны, чтоб не мешались под ногами. Да и незачем им было торопиться, уж до середины реки вмиг доплывут. Несколько кораблей уже загрузились и пытались отплыть, едва не цепляясь друг за друга веслами. Один кнорр отплыл от берега и спешно ставил мачту. Воин на его борту усердно тыкал копьем в воду, отпихивая что-то невидимое.

Тот берег был черен от драугров. Они кишели там, будто вши в троллевом меху.

— Еще один!

Недалеко от нас на берег выполз человек. К нему подскочили трое юнцов и истыкали копьями. Подошел воин постарше, осмотрел лежащего и отрубил ему голову. Значит, драугры могли перебраться через реку!

— Ульверы! Сюда!

Альрик махнул рукой, и мы увидели обещанный торговый кнорр: небольшое судно с тремя парами весел, возле мачты стояли массивные бочонки, сундуки с привязанными к ним мешками и свертками. Сам торговец, с седой головой и все еще черной бородой, хмуро пояснял:

— Даже разгрузиться не успел. Вот только пришел, как сказали, что надо воинов отвезти. Мои люди подустали, так что на весла вы сами. У вас тут и хускарлы? Полегче гребите, у меня весла простые, под карлов сделаны.

Я прошел к носу, сел за правое весло, прислонил щит к борту.

— Хельт, ты чего? Чего застыл? Разозлился? Места у меня немного, и то всё товаром заставлено, но не я ж выбирал. Эй!

Я поднял глаза и