— Не собираюсь я ее пороть, если сама не попросит. Я тебе уже говорил, что нравится она мне. Понял? А вообще любопытно было наконец узнать твое искреннее обо мне мнение.

— Да твою же мать! — Матвей только ошарашенно развел руками, глядя, как Лука удаляется из зала решительной походкой. Этот козел правда что ли считает себя благородным идальго или как? Впрочем, какого черта он так печется об этой дурехе? Она уже который раз выбирает именно этого садиста, хотя, вроде, уже должна была разобраться в том, кто он есть. Все-таки бабы — полные дуры.

Лука вышел из усадьбы на центральную лестницу, еще раз огляделся по сторонам и наконец нашел того, кого искал. Это был ничем не примечательный тип в сером и мешковатом, словно с чужого плеча, костюме, замкнутого вида, невозмутимый и незапоминающийся. Поздоровавшись короткими кивками, они не стали пожимать друг другу руки. Незнакомец лишь протянул Луке какую-то вещь, безразлично пробубнил: «Удачного дня», — и удалился. Лука раскрыл ладонь и, скептически поджав губы, посмотрел на маленькую красную флешку с несколькими стразами. Ему совершенно не нравилось, что приходилось опускаться до таких методов, но теперь уже ничего другого не оставалось. Лука набрал номер телефона матери и, дождавшись, наконец, ответа, сказал:

— Хочу поговорить с тобой насчет той фотографии…

***

Кристина стояла в дамской комнате перед зеркалом, пытаясь сосредоточить мысли хотя бы на чем-нибудь вразумительном. Только это давалось ей с трудом, потому что этот придурок, этот хам, этот наглый похотливый подлец вновь выбил из нее весь здравый смысл, что подтверждали насквозь промокшие трусики, от прикосновения которых к разгоряченной коже было холодно и стыдно.

— Не желаете воспользоваться кремом для рук? — учтиво предложила ей дама, поставленная на дежурство в дамской комнате, видимо, с единственной целью — произвести впечатление на гостей высочайшим уровнем проводимого мероприятия.

— Нет, спасибо, — раздраженно бросила Кристина, принимая у нее свежее полотенце. Даже в туалете невозможно было уединиться, чтобы все как следует обдумать!

Она вышла в коридор и, стуча каблучками по паркету, направилась в сторону ресторана, когда из какой-то двери справа вдруг появился Лука и вышел ей наперерез — до отвращения неотразимый, блистательный и наглый красавец в смокинге. Чтобы понять, о чем он думает, не нужны были объяснения. Одной рукой он опирался о стену, другая словно была готова в любой момент схватить ее. Кристина остановилась и изобразила на лице презрительное недовольство. Он выжидал, и девушка попыталась обойти его, но тут же оказалась пойманной за запястье, а затем за талию. Едва поспевая за своим похитителем, она оступилась и вынуждена была ухватиться за рукав его смокинга, чтобы не упасть. Оказавшись вдруг прижатой спиной к только что захлопнутой двери, Кристина краем глаза успела заметить, что они находятся в пустой бильярдной. Лука взял из ее ослабшей руки поблескивающий серебром клатч и отбросил в сторону, ловко попав на ближайшее кресло.

— Хотел бы трахнуть тебя прямо здесь, — опалил он ее губки чувственным шепотом, — Только вот не рискну все-таки портить твою чистенькую репутацию в глазах столь почтенного общества.

Он держал ее обеими руками за плечи и, склонившись к ней, стал покрывать поцелуями все обнаженные и доступные ему участки ее тела. Кристина уже ничего не помнила, не понимала, не воспринимала, кроме его жадных, влажных, горячих губ и скользкого языка на своей пламенеющей коже. Она послушно закидывала назад голову, позволяя ему упиваться нежностью ее шейки, ушек, щек, плечиков и груди, соблазнительно приподнятой тугим корсетом платья. Когда Лука припал губами к ее раскрывшемуся ротику, она покорно положила ладони ему на грудь и пылко заскользила язычком по его языку, то сладко посасывая, то дразня его губы едва заметной дрожью своих, то позволяя ему ненасытно поглощать, глубоко проникать, чувственно покусывать. На миг дав себе остановиться, Лука окинул нетерпеливым взглядом ее доверчиво поднятое к нему личико. Он потянул вверх ее юбку, присобрав ее у четко очерченной узким пояском талии; еще раз приник к ее ротику; наклоняясь, снова прошелся языком по соблазнительным округлостям груди над линией выреза. Расстегнув смокинг и опустившись на одно колено, он предоставил юбку ее заботам, а сам, медленно поглаживая ладонями ее стройные голые ножки, заскользил горячим языком по нежной чувствительной коже на внутренней стороне ее бедер, то кусая ее, то осыпая звонкими поцелуями. Добравшись до белых полупрозрачных трусиков, он на миг прижался к ним лицом, вдыхая ее свежий нежный запах возбужденной любовницы. Его рука проникла между ее слегка разведенными вздрогнувшими бедрами. Пальцы сладостно потерли мокрую ткань.

Кристина замерла, задыхаясь, и, чувствуя предательскую слабость в ногах, часто задышала.

— А ведь какую святую невинность из себя разыгрывала всего минут десять назад, — ехидно вымолвил он поднимая на нее испепеляющий страстью взгляд и одновременно пропуская пальцы в прорезь ее трусиков у правой ноги. Когда они скользнули по ее влажным мягким складочкам, она невольно качнула бедрами и издала тонкий слабый и будоражащий звук. — Не боишься, что папочка услышит твои непристойные стоны? — усмехнулся он, вытащил пальцы и, облизав их, стянул с нее трусики и помог вынуть из них ноги. Положив трусики себе в карман, Лука немного отвел в сторону ее колено, приблизил лицо к ее распаленной розовой киске и едва уловимо прошелся по спрятавшемуся в лепестках клитору кончиком языка.

Кристина снова часто задышала, одной ладонью уперлась в дверь за своей спиной и склонила вниз голову. Их взгляды с Лукой на пару секунд встретились. Ее щеки, ушки, раскрытые губки пылали, голубые глаза были пьяны от возбуждения и волнения. Лука снова опустил взгляд на ее прелести и стал касаться языком клитора также нежно и отрывисто раз за разом, пока девушка не начала постанывать и нетерпеливо двигать бедрами ему навстречу. Одной рукой он потянул на себя ее правую ножку, держа ее под колено, и снял с нее белую туфельку. Затем поставил ее голую ступню себе на колено и еще раз прошелся медленным каскадом поцелуев по внутренней стороне ее бедра, прежде чем начать выводить завораживающие и мучительные пируэты языком и губами по ее нежной пульсирующей промежности.

Кристина закрыла глаза. Ноги ее подкашивались и дрожали, будто сам дьявол околдовал ее и утаскивал в ад. Она часто дышала и пыталась сосредоточиться на постыдной мысли о том, что она в который раз унижается перед Лукой, сначала препираясь с ним и отстаивая свою неприступность, а потом тут же без малейшего сопротивления позволяет ему все, что угодно, при первом же его требовании. Только мысль эта потонула в захлестнувшей ее волне ощущений, вызываемых движениями его языка, губ и головы. Кончики его пальцев едва заметно начали поглаживать ее разгоряченную текущую щелку, слегка проникая внутрь, пока девушка сама не начала бесстыдно покачиваться им навстречу, готовая обессиленно осесть на колени от охватившей ее тело неги. Лука в молчаливом упоении наслаждался своей властью над ней, слушая ее прерываемое частыми стонами дыхание, пока не почувствовал, что внутри она стала особенно упругой, а ее вкус вдруг стал более острым и дурманящим. Тогда Лука последний раз неистово всосал в себя ее набухший и раскрасневшийся от его ласк бутончик, почти доводя ее до безумства, и отстранился, оставив ее киску растревоженной и пульсирующей, но неудовлетворенной. Он медленно поднялся, тыльной стороной ладони отер рот и лизнул свои влажные пальцы, глядя на нее с издевательской усмешкой на чувственно пылающих, как кораллы, губах. Во всем его облике было что-то дьявольское и цинично высокомерное. Кристина непонимающе хлопала на него ресницами, нетерпеливо ожидая его действий — каких угодно, лишь бы утолить распаленный в ней голод. Ощущение опасности больше ее не волновало.