— Кто? — Содия сделалась белой, как мраморная статуя. Ее пальцы вцепились в столешницу, а губы тряслись, как если бы ее лихорадило от холода.

— Я! Я, моя дорогая подруга! Мне приказали вас убрать! В наказание за кое-какие мои преступления! Какие? Не ваше ослиное дело! Я-то думал и правда — в наказание. Но нет. Или, не так — не только в наказание. Еще и потому, что вас, ослиц, использовали как инструмент в борьбе за трон. Кстати, вас все равно бы убрали — не тот, так этот. При проигрыше вас убирает император, при выигрыше — заговорщики. Ну а я как кукла у них на ниточке.

Я посидел в гробовой тишине, нарушаемой еле слышным похрюкиванием одноглазого полутрупа, и добавил, с неожиданной для себя горечью:

— Соди, Соди… ведь ты вроде как взрослая, умная женщина! Ну как ты могла повестись на такое дерьмо?! Ну зачем, зачем тебе это надо было?! Ну вот скажи — зачем? Должность у тебя отличная! Деньги? Ты купаешься в деньгах! ЭТО было зачем?

Молчание. Минута, две, потом голос Кирии:

— Я тебе говорила, Соди… не связывайся! Ведь говорила? Ты меня ругала за легкомысленность, а сама что сделала?

— А я тебе говорила — не уверена, так не ввязывайся! — рявкнула Содия — Ты сказала, что меня не оставишь! Что мы с тобой как сестры! Теперь чего мне мозг клюешь?! Говорила, говорила… ну, говорила!

Она повернулась ко мне, и с той же яростью бросила:

— Да! Надо было! Потому что вижу — в стране можно сделать многое! Такое, после чего она станет процветающей! Можно улучшить жизнь людей! Можно оставить после себя след, о котором станут говорить: «Правление Эдварда было лучшим в истории Империи! И его советники были лучшими! Особенно — две женщины, которые давали ему самые лучшие советы!» А теперь посмотри — в Совете есть женщины?! Нет?! А почему?! А потому что эти скоты считают женщин низшими существами, и не доверяют им правление государством! А сами загнали империю в угол! Постоянно — то восстания после голода из-за наводнений, то восстания после засухи! А что с Академиями?! ЗАЧЕМ разделять Академии на простолюдинов и аристократов?! Почему простолюдинов надо обучать по сокращенной программе, в худших условиях, и это притом, что многие из них гораздо сильнее аристократов в магии! А рабство?! Зачем нам рабство?! Оно тормозит экономику! Об этом говорят давным-давно, но никто и палец о палец не ударил, чтобы запретить рабовладение! Ты видел, в каких условиях живут крестьяне? Да они почти не отличаются от рабов! Разве нельзя улучшить их жизнь? Ведь если они будут жить лучше — значит, и больше продукции произведут! Да, у меня все есть! И больше чем нужно одному человеку! Но я думаю за Империю! Думаю за людей!

Содия задохнулась, закашлялась, села за стол, опустила голову на сложенные крестом руки. Снова воцарилось молчание.

— А у нас нет рабства — в тишине раздался голос Ирен — Папа запретил рабовладение. За попытку кого-либо поработить можно и на каторгу попасть. И крестьяне у нас процветают. Они живут в поселках, папа назвал их коммунами. У них всякие приспособления для работы, урожаи очень большие. Все нам завидуют.

— Ты все слышала? — я повернулся к девушке, осматривая ее с ног до головы. Как всегда, она была прекрасна в своем светлом сарафане, или как он там называется. Солнце как раз заглянуло в окно, и лучи пробили тонкую ткань платья, сделав его почти прозрачным. И я жадно впился глазамив очертания стройной фигурки Ирен, почти забыв о том, что сейчас происходит вокруг меня. Гормоны, чего уж там… молодняк думает не головой, а ей… ага, головкой. Мне большого труда стоит удерживать мое тело от необдуманных, импульсивных поступков. И вот сейчас ужасно захотелось обнять Ирен, впиться поцелуем в ее губы, прижаться всем телом и… уйти вместе с ней, оставив всю эту свору разгребать то, что они нахреновертили.

— Почти все — говорит Ирен, подходит ко мне, и кладет руку на плечо — Можно, я посмотрю твою рану?

— Ранен?! — Содия вскидывает голову, и на ее лице виден испуг — Сильно?!

Я не отвечаю, киваю Ирен и медленно стягиваю с себя камзол, потом рубаху, шипя сквозь зубы и матерясь под нос. Пока Ирен не сказала, я почти и не чувствовал боли. А теперь — жжет, как огнем. Видимо очень уж сильно был раздражен, когда высказывал то, что накипело в душе.

А рана нехорошая. Не очень глубокая, но мышцу крепко зацепило. Рубаха вся пропиталась кровью. Мда… что-то я того… без тренировок стал совсем дохляком. Или эти парни очень уж хороши.

— Это лучшие телохранители в столице — медленно сказала Кирия — Удивительно, что вы смогли их убить. Они постоянно принимают специальные снадобья.

— Спасибо Малоксу — цежу я сквозь зубы — Если бы не он, мне бы досталось гораздо хуже. Кстати, потом и его посмотри, похоже, что зацепили.

— Переживу — ухмыляется довольный похвалой гном — Не первый, и не последний раз. Ты лучше скажи, что будем делать. Ведь это все добром не закончится. Он ведь не один, у него приятели есть, родня опять же.

— Три сына — мрачно ответила Содия — Такие же придурки, как и он. Как только узнают о том, что случилось с папашей — нас осадят. Осаду мы не выдержим, этот дом не крепость. Если ты такой умный — что будем делать? И кстати — а кто тебе все-таки приказал нас убить?

— Не собираюсь тебе отчитываться — кто приказал, где и зачем! — отрезал я, не обращая внимания на гримасу раздражения на лице своей подруги. Наверное — уже бывшей подруги — А что нам делать… пока не знаю. Думаю. Расклад такой: мы уничтожили одного из главных заговорщиков. То есть — захватили. Ай!

Не выдержал, вскрикнул — это Ирен пустила в меня волну исцеляющей магии, и моя рана сразу резко заболела, а потом зачесалась. Ожидал, да, но не так резко.

— Потише, милая! — попросил я, и невольно покосился на Сидию — как она отреагирует на «милая». Та и бровью не повела.

— Итак, что нам делать. Вызовем семейку этого кадра, будем договариваться. А еще — пошлем письмо к Императору, и в письме опишем все, что происходит. Вы опишете, мои коммунистки сраные!

— Кто?! Кто?! Что за «камунистки»? — синхронно спросили Содия и Кирия, но я пояснять не стал.

— Вы напишете все, что знаете о заговоре, и укажете, что внедрились в него затем, чтобы уберечь императора от мятежа, чтобы выяснить, кто входит в заговор. А не сообщили о заговоре именно потому, что хотели как следует разузнать. И вот подтверждение — самый главный заговорщик собственной персоной. Можно его допросить. Боюсь только, что допрос не получится — он вообще-то должен потерять память. Я ему мозг повредил. Это его не убьет, но память сотрет, на-раз. Кстати, вы только с ним общались по заговору? Или еще с кем-то?

— Только с ним. Я отказалась встречаться с другими заговорщиками — угрюмо пояснила Содия.

— Продуманная, ага! Политик! Мать твою… — кивнул я, с неудовольствием оглядывая красную от крови рубаху — Итак, быстренько пишите свои показания, и надо будет доставить письмо императору. Как это сделать — я не знаю.

— Я знаю — кивнула Кирия — Доставим.