– Что говорят кубинцы?

– Они отреклись от Сарова. Никак не связаны с его деятельностью. Даже не представляли, что́ он задумал. И, что самое ужасное, ему это почти удалось!

– Если бы не Алекс Райдер…

Они молча доели первые блюда.

– Где сейчас Алекс? – в конце концов спросил Блант.

– Дома.

– Как он?

Миссис Джонс вздохнула.

– Саров, похоже, застрелился, – сказала она. – Алекс стоял прямо перед ним. Твоя проблема, Алан, – в том, что у тебя никогда не было детей, и ты не понимаешь, что Алекс, в конце концов, просто ребёнок. Он и так уже пережил столько всего, что хватило бы на целую жизнь, а не на четырнадцать лет… а уж эта последняя миссия! Самая тяжёлая из всех. А в самом конце он ещё и увидел своими глазами, что сделал Саров!

– Полагаю, Саров не хотел, чтобы его взяли живым, – пробормотал Блант.

– О, если бы всё было так просто. Похоже, у Сарова была какая-то… привязанность к Алексу. Он видел в нём своего погибшего сына. Алекс отказал ему, и это окончательно его добило. Вот почему он покончил с собой. Он не хотел так дальше жить.

Блант подал знак; подошёл официант и налил им вина. Главные шпионы обычно не пили спиртного в обед, но сегодня Блант заказал полбутылки «Шабли» в ведёрке со льдом. Другой официант принёс вторые блюда, но еда так и осталась стоять нетронутой.

– А что в результате вышло с триадами? – спросил Блант.

– А… с ними я разобралась. У нас в тюрьме сидела парочка их людей, и я договорилась, чтобы их выпустили и доставили обратно в Гонконг. Этого оказалось достаточно. Они оставят Алекса в покое.

– Так почему ты тогда сказала, что мы его потеряли?

– На самом деле мы вообще не должны были его использовать.

– Его использовали не мы, а ЦРУ.

– Ты же понимаешь, что никакой разницы нет. – Миссис Джонс пригубила вино. – Я вот что хотела сказать. Я лично проводила разбор полётов, и вот что я хочу сказать… он стал совсем другим. Да, знаю, я уже говорила так раньше. Но я всерьёз волнуюсь за него, Алан. Он такой молчаливый и отрешённый. Травма очень серьёзная.

– Переломы есть?

– Господи! У детей бывают и совсем другие травмы! Прости, но сейчас я говорю очень серьёзно. Мы не должны использовать его снова. Это несправедливо.

– Жизнь вообще несправедлива. – Блант взял со стола свой бокал. – По-моему, ты забываешь, что Алекс только что спас мир. Этот мальчик быстро превращается в одного из наших самых эффективных оперативников. Он наше лучшее секретное оружие. Мы не можем позволить себе сентиментальности по отношению к нему. Дадим ему отдохнуть. Посмею сказать, ему есть что догонять по школьной программе, а потом начнутся летние каникулы. Но ты, как и я, отлично знаешь: если возникнет надобность, то мы даже ничего не будем обсуждать. Мы используем его снова. И снова…

Миссис Джонс отложила нож и вилку.

– Мне вдруг расхотелось есть, – сказала она.

Блант посмотрел на неё.

– Надеюсь, у тебя не начались внезапные муки совести? – спросил он. – Если ты действительно беспокоишься за Алекса, то приводи его к нам на разговор по душам.

Миссис Джонс посмотрела начальнику прямо в глаза.

– Боюсь, он не найдёт у тебя души.

Настал следующий день, суббота. Алекс встал поздно, сходил в душ, оделся и спустился вниз на завтрак – им занималась экономка, Джек Старбрайт. Она приготовила почти все его любимые блюда, но он почти ничего не съел – лишь молча сидел за столом. Джек очень боялась за него. Вчера она пыталась уговорить его сходить к врачу, и он впервые в жизни накричал на неё. Теперь она не знала, что и делать. Если ему не станет лучше, она поговорит с этой женщиной – миссис Джонс. Джек не должна была знать, что происходит, но всё равно довольно хорошо понимала. Она заставит их что-то сделать. Дальше так продолжаться не может.

– Что собираешься сегодня делать? – спросила она.

Алекс пожал плечами. Его рука была забинтована в том месте, где её порезало ломом, лицо расцарапано. Хуже всего, впрочем, выглядели кровоподтёки на шее. Конрад оставил очень яркое воспоминание о себе.

– Хочешь посмотреть кино?

– Нет. Я думал сходить прогуляться.

– Я схожу с тобой, если хочешь.

– Нет. Спасибо, Джек, но мне и одному хорошо.

Через десять минут Алекс вышел из дома. Прогноз погоды обещал солнечный день, но на улице было пасмурно и облачно. Он пошёл в сторону Кингс-Роуд. Ему очень хотелось затеряться в толпе. Всё равно даже, куда именно идти – ему нужно просто подумать.

Саров мёртв. Алекс отвернулся, когда тот поднёс пистолет к своему сердцу – он не в силах был это видеть. Через несколько минут всё закончилось. Судоремонтный порт захватили, бомбу забрали. Самого Алекса увезли вертолётом, доставили в больницу в Москву, а оттуда – в Лондон. Кто-то сказал ему, что с ним хочет встретиться Кириенко. Были разговоры о медали. Алекс отказался. Ему очень хотелось домой.

И вот он вернулся домой. Всё прошло отлично. Он теперь герой!

Так почему же он тогда чувствует себя вот так? И «вот так» – это вообще как? Подавленным? Усталым? И то, и другое, но, что ещё хуже, Алекс чувствовал себя опустошённым. Он словно умер в Мурманском судоремонтном порту для атомных подводных лодок и вернулся в Лондон призраком. Жизнь шла своим чередом вокруг него, но он не был её частью. Даже лёжа на своей кровати, в своём доме, он чувствовал, что ему здесь не место.

С ним столько всего произошло, но ему нельзя об этом никому рассказывать. Вообще никому, даже Джек. Она ужаснётся и огорчится – и всё равно не сможет ничего поделать. Он снова пропустил несколько недель в школе, и дело даже не только в том, что снова придётся нагонять программу. Дружба – тоже штука нестабильная. Его и так в школе считают странным, а такими темпами с ним просто перестанут разговаривать.

У него никогда не будет отца. Сейчас он понимал это чётко. У него никогда не будет обычной жизни. Он угодил в ловушку. Алекса больше нет – теперь он стал призраком.

Алекс не услышал, как позади остановилась машина. Не услышал, как открылась и закрылась дверь. Но затем позади вдруг послышались быстрые шаги, и, прежде чем он успел двинуться, чья-то рука обхватила его грудь.

– Алекс!

Он резко развернулся.

– Сабина!

Перед