регионах СССР. Однако из этого мало что вышло. Логике политической мобилизации противоречила логика экономической производительности, но помимо этого новая политика наталкивалась на решительную оппозицию со стороны европейских переселенцев (количество которых после революции увеличилось за счет вновь прибывших). Главной целью коренизации было обеспечить перспективы национальным кадрам; ее невыполнение вызвало у местных недовольство, которое было расценено партийными властями и органами госбезопасности как признак нелояльности и «национализма». Средняя Азия сильно изменилась после 1917 года, но она практически не увидела того равноправия, которое некогда обещала революция. Имперские замашки пережили революцию.

Между империей и революцией

После 1920 года Средняя Азия была за несколько лет снова присоединена к Российскому государству, где установился советский режим. Летом этого года постановления Политбюро (см. главу 3) определили положение Туркестана в советском государстве как автономной республики. Политбюро упразднило Центральный комитет КПТ и в сентябре созвало съезды партии и советов для избрания нового руководства. В это же время Турккомиссия была преобразована в постоянно действующее Туркестанское бюро (Туркбюро), которое продолжило выполнять функции полномочного органа центрального контроля. В апреле 1922 года оно было переименовано в Среднеазиатское бюро (Средазбюро), и его полномочия распространились на Бухарскую и Хорезмскую Советские Народные республики. В 1922 году власти учредили Среднеазиатский экономический совет (СредазЭКОСО), в задачу которого входила унификация экономик трех республик и подчинение их центральному управлению и планированию. В намерения Советов входила нормализация положения в Средней Азии путем распространения на нее советских органов власти. Однако сформировать органы центрального надзора – это одно, а действительно контролировать территорию – совсем другое. Басмаческое движение было подавлено лишь в конце 1923 года, а Туркестанский фронт Красной армии, образованный в 1919 году, действовал до 1926 года. Значительную роль в поддержке советского строя в Средней Азии продолжали играть армия и органы госбезопасности.

Новые власти с самого начала предпринимали неустанные усилия по активизации населения и повышению продуктивности земель. Политические и экономические задачи были неразрывно переплетены между собой. Восстановление экономики должно было создать опору нового режима в регионе, где промышленность находилась в зачаточном состоянии, а «пролетариат» в подавляющем большинстве был европейским. Кроме того, центр отчаянно нуждался в экономических ресурсах края. В годы Гражданской войны Туркестан поставлял в Россию продовольствие, несмотря на то что сам переживал голод, но теперь на передний план вышел хлопок. Хлопководство чрезвычайно пострадало с 1917 года. Крах кредитных отношений, исчезновение закупщиков, разрушение ирригационных сетей и национализация всего хлопка Ташкентским советом в феврале 1918 года привели к резкому уменьшению как посевных площадей, так и средней урожайности [Юферев 1925: 111]. Неурядицы Первой мировой и Гражданской войн обусловили возврат к бартерной экономике и рост кустарного производства, поскольку импорт промышленных товаров из России сократился. Местная базарная торговля сильно пострадала от радикальной национализации собственности Ташкентским советом и (попытки) запрета на частную торговлю. Турккомиссия ослабила некоторые ограничения на базарную торговлю, введенные Ташсоветом в 1918 году, а введение новой экономической политики (нэпа) в 1921 году еще заметнее облегчило ситуацию. Но в экономике Туркестана преобладала сельскохозяйственная отрасль, и особое внимание правительство уделяло восстановлению земледелия и ирригации. Ремонт оросительной системы производился в основном за счет трудовой повинности, введенной местными советами. В 1921 году на это ушло 2 млн человеко-часов работ, в результате которых было расчищено 25 893 версты (27 623 км) оросительных каналов [Туркестан в начале XX века… 2000: 440]. Помимо этого, правительство принимало меры к облегчению тягот крестьянского труда. Реквизиции, являвшиеся нормой с момента прихода к власти Советов, в 1921 году были заменены продовольственным, а в 1924 году и денежным налогом [Туркестан в начале XX века… 2000: 451]. В Средней Азии нэп последовал по своеобразной траектории. С его наступлением сократились финансирование и передача многих структур в местные бюджеты, что зачастую имело серьезные последствия для зарождающихся институций. Однако редко бывало, чтобы государство не присутствовало в экономике. Озабоченные неослабевающей мощью «национальной буржуазии»[376], власти приступили к серьезному реформированию экономики, в первую очередь – насаждению главенствующей роли хлопководства.

В сентябре 1921 года Совет труда и обороны РСФСР – орган, занимавшийся координацией экономики страны, – учредил Главный хлопковый комитет (Главхлопком), которому было поручено скупать весь урожай хлопка в СССР, поставлять его на текстильные фабрики (главным образом в России), организовывать кредитование производителей и надзирать за ирригационной системой [Туркестан в начале XX века… 2000: 461]. На практике Главхлопком торговал еще и зерном, которым расплачивался с хлопкоробами. Также комитет попытался заполнить пробел, образовавшийся в результате закрытия банков и развала систем кредитования, доступных производителям хлопка ранее. В 1923 году государственная монополия на закупку хлопка была без особого энтузиазма отменена, однако вся полнота власти осталась за Главхлопкомом. Подчас он вступал в конфликты даже со Средазбюро, поскольку, как утверждала Б. Пенати, его экономическая логика нередко шла вразрез с политическими соображениями партии [Penati 2011: 555–589]. Целью государства являлось максимальное увеличение производства среднеазиатского хлопка. В 1923 году Средазбюро выразило намерение ввозить зерно в Среднюю Азию из других регионов, «чтобы освободить место для хлопка» на полях. Экономические планы, составленные Средазбюро в 1925 году, утвердили главенствующую роль хлопка в среднеазиатской экономике[377]. К 1929 году, когда советское правительство провозгласило «хлопковую независимость» важной политической целью, его посыл был очевиден: основной вклад Средней Азии в советскую экономику должен выразиться в виде производства как можно большего количества хлопка.

Политика, проводимая государственными органами, зачастую вызывала опасения у национал-коммунистов. В первую очередь разногласия порождала цена на хлопок, установленная Главхлоп – комом. Она была привязана к цене зерна (1 пуд хлопка по стоимости равнялся 2,5 пудам зерна) [Туркестан в начале XX века… 2000: 461], но редко покрывала даже издержки производства [Юферев 1925: 116]. В 1923 году Рыскулов, тогдашний глава ТурЦИК, утверждал, что центр должен приобретать у Туркестана хлопок по мировым ценам, но подобные заявления лишь усиливали сомнения Москвы в лояльности местных коммунистов и их политической благонадежности[378]. Подобным же образом многие национал-коммунисты надеялись, что советская власть принесет в регион индустриализацию. В 1925 году Ф. Г. Ходжаев заявил:

Наша нынешняя политика… состоит в том, что мы будем создавать новые фабрики только в тех местах, где производится сырье для промышленности, то есть мы хотим избежать экономической несуразицы, когда хлопок с огромными издержками отправляется на переработку за тысячи километров в Москву, а затем конечная продукция доставляется обратно к нам [Ходжаев 1926: 46].

Тем не менее уже становилось очевидным, что советская экономика в дальнейшем будет автаркической и основанной на региональной