Нас сразу отправили на фильтр, рапорты о действиях отряда я сдал, и майор-армеец, бывший тут за старшего, с интересом читал наш боевой журнал. Утром нас на нашей же технике направили к передовой: приказ отправлять танкистов в тыл и формировать из них новые танковые части ещё не поступил, и месяц ещё его не будет. А насчёт техники я не оговорился. Пока мы ехали, я останавливался у брошенной советской техники. Грузовики меня не особо интересовали, а вот броневики и танки – вполне. Трижды мы так останавливались, и трижды были находки.

Первая находка – БА-10, причём, судя по тросу у морды, его буксировали. Бензин слит, это видно. Я решил рискнуть, залил пять литров, и он завёлся с полпинка. Прицел на месте, пулемётов нет, снарядов нет. Броневик явно вёл с кем-то бой: я нашёл на полу две стреляные гильзы. В общем, я сделал вид, что в соседнем грузовике нашёл шесть канистр с бензином и пять ящиков со снарядами, и мы заправили его. Броневик я отдал сержанту, ему же дал своего пулемётчика в качестве мехвода – временная мера.

Больше у той брошенной техники ничего интересного не было, разве что два разбитых бомбами Т-26. Они подарили нам танковые пулемёты, которые мы установили на броневике, там же набрали снаряды и пулемётные диски с запасом. Только всё равно моя полуторка шла впереди, а уже за ней – броневик.

А потом снова находки у очередной брошенной техники. В хранилище ушли две новенькие командирские эмки, я их даже не проверял, обе были этого года выпуска, но почему-то чёрного цвета. Потом я нашёл ещё один броневик, но уже БА-10М, вот его забрал себе. Ему тоже требовалась заправка. В кузовах других машин я «нашёл» и бензин, и снаряды, и мы привели броневик в порядок. У него только курсовой пулемёт был снят, а башенный, спаренный с пушкой, нет. Теперь политрук сам был за рулём грузовика и вёз своего шофёра, а я с заряжающим и мехводом ехал на броневике.

Ну и третья находка – Т-26 в полном порядке. У него даже пулемёты были на месте, только баки сухие. Отправил своего заряжающего на место мехвода, залили бензин и покатили дальше. Вот так и выехали к посту. Мой броневик шёл впереди.

На фильтре мне быстро подобрали танкистов, так что и у танка, и у броневиков были теперь полные экипажи. Своего стрелка-радиста я вернул, как и заряжающего: привыкли мы друг к другу. Утром нас покормили, мы попрощались с корреспондентом, даже обнялись, и его с раненым шофёром отправили в тыл. Моя бронегруппа включала в себя четыре единицы техники: три бронемашины и полуторку. Нам даже подкинули бочку бензина (за это спасибо), она сразу ушла, зато баки теперь почти полные.

Приказ был получен, и мы двинули в сторону передовой. Вестовой туда уже убыл, предупредит, что мы подходим с тыла, а то не хватало ещё нарваться на дружественный огонь – такое бывало сплошь и рядом. Поспали мы всего три часа, пока нас не подняли на завтрак и для приёма пополнения; мало времени дали для отдыха, честно скажу, но ничего, крепимся.

Надеюсь, командир на передовой, которому меня переподчинили, будет нормальный, договоримся о совместных действиях. Если советов моих послушается, может, и продержимся. Правда, вряд ли долго: обойдут нас по сторонам, снова придётся линию выпрямлять. В общем, глянем.

* * *

Я наблюдал, как в глубине хвойного леса, по узкому оврагу, где вилась дорога, медленно ехали две советские машины: чёрная эмка и ЗИС-5 с бойцами. Наверху оврага всё заросло ёлками, что и позволило мне хорошо замаскировать оба моих броневика. Мы воюем уже девять дней с момента как вышли из окружения, медленно отходим, но немцев давим только так, и пехотные дивизии, и эсэсовцев моторизованной дивизии СС «Рейх».

И ведь не предупредишь этих неизвестных, кативших по дороге. Немцы уже были видны, ещё немного – и они встретятся лоб в лоб у ближайшего поворота. У меня здесь была организована засада, я специально сжёг мост, чтобы другой дороги не было. И открыть огонь прямо сейчас я не могу, рано: только передовые машины в зону засады въехали.

А вообще, дальше по дороге у меня стоял боец, который должен был остановить тех, кто будет двигаться навстречу немцам. Объяснение простое: машины вывернули на дорогу откуда-то с боковой развилки, причём где-то рядом: боец не так далеко стоял, в шестистах метрах. А эмку я узнал, как и бойцов. Моя бронегруппа усиливала изрядно потрёпанную 42-ю стрелковую дивизию нашей 4-й армии. Так вот, машина была командира дивизии, а бойцы – из комендантского взвода.

Что рассказать об этих девяти днях? С командиром 44-го стрелкового полка, входившего в состав 42-й стрелковой дивизии, мне повезло. Мы быстро наладили взаимодействие, в глупые атаки он нас не кидал, так и работали. Били немцев из засад, крепко били. Неподалёку дралась советская танковая дивизия, и её комдив требовал передать им нашу группу, но парни-стрелки крутились как могли и не давали. Два дня мы с ними активно били немцев в обороне, и у них была возможность оценить уровень моего опыта, а потому отдавать такого танкиста они не хотели категорически.

За девять дней у меня на груди появились орден Красной Звезды и медаль «За Отвагу». Кто ещё мог бы заработать за такое короткое время столько наград? Моему экипажу и другим парням моей группы тоже перепало, в основном медали. Орден был один, у меня, комдив 42-й лично меня награждал. Звание, правда, то же осталось – старший лейтенант. Но и так неплохо.

Мы отступали, побывали в окружении, еле выбравшись из него, но вместе с тем перемалывали немцев в обороне. Танков у противника тут было мало, в основном самоходки, против нас действовали пехотные дивизии. Один раз я устроил ночной рейд по тылам немцев. Потери они вряд ли большие понесли, но свою задачу я выполнил: расстрелял гаубицы и миномёты, уж очень они наших стрелков напрягали, ну и напугал серьёзно. Мало кто из немцев спал в ту ночь. Было немало пожаров и взрывов на складе боеприпасов. Когда я вернулся к своим, горизонт светлым был.

А на следующий день выяснилось, что мы в окружении. Что удивительно, за девять дней я не потерял ни одной боевой единицы. Танка нет, это да, но его ещё пять дней назад передали другому полку дивизии и заиграли, вряд ли я его теперь увижу. Сделают большие глаза и скажут: «Какой танк? Не видели мы никакого танка».