- Не корите себя, в некоторых случаях правду знать необходимо. Хватит с меня вранья. Зато теперь я понимаю, почему он так настойчиво меня расспрашивал.

- Гуго Ларош платит детективу большие деньги. Вас пытались разыскать и другие, но без толку. Однако ваш дед не терял надежды увидеть вас живой и невредимой.

В сердце Элизабет всколыхнулась благодарность. Десять лет бесплодных поисков, и он не сдался! А она в детстве так его боялась. Теперь девушка сожалела только о том, что трансатлантическая почта работает так медленно.

- В субботу я отправила дедушке и бабушке письмо, но они получат его через несколько недель. Зимой трансатлантическое сообщение затруднено.

- Лучше было бы отправить телеграмму, если у вас есть адрес, - певучим голосом предложила Леа.

- Ну конечно! Я и не подумала. И никто мне не подсказал. Дело в том, что меня приютило очень состоятельное семейство. Это длинная история…

Тони и Миранда прислушивались к разговору, не перебивая и не жалуясь. Леа Рамбер поблагодарила их улыбкой.

- Едем домой! - объявила она. - И побыстрее.

- Мадам, я с вами! - сказала Элизабет.

Дома у Батиста и Леа Рамбер

Элизабет открыла для себя новую грань в облике огромного города. Десять лет она прожила в элегантной «крепости», не сталкиваясь ни с людской толчеей, ни с бедностью. Рамберы проживали на юго-восточной окраине Бронкса, там, где он граничит с Манхэттеном. После того как они проехали часть пути на омнибусе, запряженном четверкой лошадей, Леа провела их на улочку, параллельную большому проспекту, а потом и на пятый этаж ветхого здания.

На лестничной клетке пахло чем-то непонятным и гадким, а еще - горелым растительным маслом, и Элизабет потихоньку прикрыла нос шарфом. В растерянности взирала она на облупившуюся штукатурку, грязные окрашенные стены и надписи на них.

- Ко всему привыкаешь. Главное - содержать в чистоте свою квартиру, - сказала Леа, от которой не укрылось изумление девушки. - Сразу видно, что вы живете в достатке!

- В достатке! В достатке! - принялся напевать Тони, в то время как мать открывала перед гостьей двери.

- У нас четыре комнаты, и это - настоящая роскошь, - гордо сообщила хозяйка дома.

- Вам тут, наверное, комфортно, - предположила Элизабет.

Все четыре комнаты свободно уместились бы в гостиной Вулвортов, однако тут было чисто, и Леа нашла чем украсить скромный интерьер: букет остролиста на буфете, на стенах - гравюры в рамочках, на окнах - плетеные занавески-макраме.

- Присаживайтесь, мадемуазель Достаток! - пошутил Тони, поблескивая глазами из-под темно-каштановой челки.

- Тони, уж лучше помолчи, - одернула его мать. - Что это еще за выходки?

- Но ты же сама это сказала, мам!

- Не валяй дурака, ты все прекрасно понял.

- Пожалуйста, не ругайте его, - попросила Элизабет. - Семья, которая взяла меня к себе, живет в Дакота-билдинг, а тот, кого я называю па, сделал состояние на торговле хлопком…

- Вы живете в том громадном красивом доме возле Сентрал-парка? - поразился мальчик.

- Да, Тони, а могла бы вырасти по соседству с вами, потому что десять лет назад твой папа подыскал жилье для моего в этом же квартале. Ты тогда был совсем крошкой, и я бы помогала твоей маме.

- Вы все это помните? - всплеснула руками Леа.

- Память вернулась ко мне пару дней назад. И я так и не поняла, действительно ли я это забывала - все, что случилось, когда мне было шесть. Может, воспоминания просто спали в моем сознании.

Леа повнимательнее присмотрелась к девушке. Все в ней: изысканная речь, манеры, дорогая одежда - выдавало леди из обеспеченной семьи.

- И у вас, мадам, я чувствую себя… на своем месте, в отличие от того дома, - быстро договорила девушка.

Миранда, которая все это время дулась, заплакала. Мать ласково подтолкнула ее в сторону соседней комнаты.

- Пойди поиграй, Миранда. Тони, займись сестрой, а мы с мадемуазель пока спокойно поговорим.

Черноволосая малышка выглядела такой робкой и обиженной, что Элизабет умилилась. Она сняла золотой браслет с красивыми вставками из бирюзы и протянула его ребенку.

- Держи, это подарок. Я взяла твою подвеску, но теперь у тебя есть это, - очень ласково проговорила она.

- Не надо! Это слишком красивая вещь для такой маленькой девочки, - испуганно возразила Леа. - Не приведи господи, она его потеряет!

- Очень вас прошу, не спорьте! Для меня это удовольствие. Я так рада, что крестильный медальон мамы снова у меня! Бери браслет, Миранда!

Тони присвистнул от восхищения, а потом увел сестренку, онемевшую от радости, в соседнюю комнату. Леа пожала плечами.

- Батист не захочет принимать такой дорогой подарок, - со вздохом сказала она. - Но я попробую его уговорить.

И энергичная сорокалетняя Леа, дама с пылким темпераментом, приняла такой воинственный вид, что ее гостья невольно засмеялась. Сомнений не было: супруг покорится беспрекословно.

- Я должна вам отдать еще одну вещицу, - сказала Леа. - Батист подобрал ее в том переулке, где напали на вашего отца. Когда полиция закрыла дело, мы ее у нее забрали.

Она выдвинула ящик шкафа, достала конверт. Там оказалась медная пуговица.

- Смотрите, на ней выгравирована символика компаньонов-плотников.

Элизабет взяла пуговицу в руку и долго сквозь слезы ее рассматривала. Она попыталась вспомнить отцовский пиджак, но не смогла.

- Вы точно знаете, что его в тот вечер убили? - слабым голосом спросила она. - Я надеялась на чудо.

- Несколько дней спустя из Гудзона выловили труп, моя хорошая, и на нем была одежда как у твоего отца.

- Я об этом знаю. А теперь, Леа, пора мне рассказать вам, что произошло со мной.

- Я вас слушаю. Но сперва сварю-ка я нам хорошего кофе…

Замок Гервиль, в тот же день, в 6 вечера

В Шаранте давно стемнело к тому моменту, когда юная Элизабет Дюкен пригубила чашку с кофе по другую сторону Атлантики, у Леа Рамбер дома.

Адела Ларош, сидя возле камина в гостиной, без интереса листала «Иллюстрасьон»[37], занимательное и дорогое издание, которое выписывал для нее супруг.

- Мне задернуть двойные шторы, мадам? - спросила Мадлен, которая только что принесла дрова в большой плетеной корзине.

- Да, будьте так добры. А потом принесите мне бокал портвейна. Настроение у меня