— Как не знать, — пожал тот плечами. — Почитай вдоль всей улицы места найдутся. Только дорого здесь. Вокзал близко, вот никто в долгую и не сдает. На день, ну может неделю — и все. И цену ломят такую, куда там жидам с их жадностью!

— А как же ваш дядька Увар?

— Так он городовой, попробуй такому заломи, — махнул рукой детина. — Ну, может, и вам подешевке сдадут, как ваш документ увидят, но ведь вы не хотели, чтобы все знали, что вы жандарм?

— Так и есть, — кивнул я.

— Ну, тогда вам дальше лучше искать, через квартал, а то и два отсель, — тут он обратил внимание на мой костюм, и поменял свое мнение. — Хотя, если деньги у вас водятся, то и здесь можно.

— И сколько здесь за комнату хотят?

— Рубь в день! — рубанул мрачно ладонью Василий.

Я не удержался и присвистнул в удивлении.

— Говорю же — жиды, только на лицо православные.

— Ну хорошо. Покажешь тогда, где подешевле найти можно?

— Отведу, — кивнул Василий.

Пока шли, коротко расспросил его о том, как у них дела. Что Алябьев делает, как ведет себя. Детина простодушно отвечал, что дядька Увар заметно нервничает и даже ходил к Иванам. Об этом ему Акинфей рассказал, с которым полицейский общается ближе всего из их троицы. До чего уж он там договорился, неизвестно, но пока ходит смурной. О своем договоре со мной они никому не обмолвились, а Проньке про отрез ткани сказали, когда передавали, что их просто попросил прохожий. Мол, сам не желает входить, но просит передать. За что им по копейке дал. Это услышал ее муж и отходил девушку так, что та пару часов даже присесть не могла.

— Н-но!! — раздался крик верхового патрульного, который пришпорил коня и куда-то помчался вдоль улицы.

Мы как раз проходили мимо участка, где меня держали в камере, так что суета среди полиции была заметна невооруженным глазом. Следом за верховым из участка выскочили офицеры в более весомых чинах и, попрыгав в две легковушки, умчались в ту же сторону. Еще через пару минут ворота рядом со зданием участка отворились, и из внутреннего двора вылетел грузовик, набитый городовыми. Это что случилось-то?

Заметив оставшегося у входа в участок усатого хмурого городового, я решил подойти к нему и узнать — куда это в ночь поспешили господа полицейские.

Тот сначала хотел меня послать, но оценил внешний вид, мою манеру держаться и неохотно выдавил.

— Его высокопревосходительство генерал-губернатора Козлова бомбисты взорвали.

«А вот похоже и нашему управлению работки подкинуло», — сделал я вывод. Это как же Савелий Лукич не доглядел-то?

— Убили защитничка, — прошептал за моей спиной Васька, мелко крестясь. — Вот же ироды высокород... — тут он покосился на меня и поспешно замолк.

Интересная реакция...

* — в РИ звания жандармов были приравнены к армейским, но здесь их сделали выше рангом

Глава 21

Мы прошли с моим провожатым от участка метров на пятьдесят, когда я решил спросить у него, с чего он так отреагировал на смерть одного из власть имущих.

— Василий, скажи, а с чего это ты думаешь, что генерал-губернатора дворяне взорвали? Городовой сказал — бомбисты.

Тот уставился в землю и угрюмо молчал.

— Ты скажи, мне интересно, — продолжил я настаивать. — Не бойся, осуждать не буду.

— Так, кому еще-то это делать? — буркнул детина. — Он же их заставлял рекомендации Его Императорского Величества исполнять! Школы строить, больницы — как положено. И чтобы рабочих не гнобили. Лично перед императором за нас просил, чтобы князь Палицкий детишек на заводе не морил!

— Тебе-то о том, откуда известно? — с насмешкой посмотрел я на Василия. — Что просил?

— Дык, в газетах писали, — развел тот руками.

Простая душа, верит всему, что написано.

Тем временем мы отдалились от вокзала уже почти на два квартала, когда Василий наконец указал на один из домов. Длинный, деревянный в два этажа. Окна украшены резьбой, фундамент поднят на целый метр над улицей. Даже в окна первого этажа так сразу и не заглянешь, просто мимо проходя.

— Вот тута, — указал детина на дом, — купчиха Ипатьева комнаты сдает.

— И много берет?

— Туточки Митрофан Алексеевич угол снимает с семьей. Инженер наш, стекольную посуду изобретает под шампуни для дамочек благородных, да разные бутыльки под всякое разное...

— Изобретает? — перебил от удивления я его.

— Ну да. Оно ж вроде бутылка одна от другой не сильно отличается, ан нет! Есть различия. То более ухватистая, то покрасивше сделает.

— Разве этим не стеклодувы занимаются?

— Те только по его экск.. эскез... эс-ки-зам, — по слогам выговорил непривычное слово Василий, — бутылки дуют. Сами конечно могут что выдумать, но им добро не дают. Не всякая бутылка дамочкам нравится.

— Так сколько он платит? — удовлетворив свой интерес, спросил я.

— Красненькую в месяц, — кратко и непонятно ответил детина.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Ну.. красненькую, — развел тот руками, не понимая моего недоумения. — Десять рублев.

— Так бы сразу и сказал, — буркнул я.

В окнах горел свет, в доме еще не спали, поэтому я без стеснения громко постучал кулаком в дверь. Через дверь были слышны детские визги, женский голос, что ругался на них, и тихие аккорды фортепиано. Мне пришлось побарабанить в дверь еще дважды, прежде чем раздались тяжелые шаги и мне наконец открыли.

— Здравствуйте, милостивый государь, чем обязана?

Даме было далеко за сорок. На лице хватает морщинок, но они еще не избороздили все, так и не добравшись до щек и оставив без своего «внимания» половину лба. Взгляд внимательный, цепко-радушный.

— Здравствуйте, — улыбнулся я ей. — Мне бы комнату снять. У вас найдутся свободные?

— К сожалению, все комнаты на первом этаже заняты, — искренне вздохнула женщина, еще раз пройдясь по моему наряду внимательным взглядом.

Не зря его приобрел! Вон, только благодаря ему меня грубо не послали.

— А на втором? — уцепился я за ее оговорку.

— На втором живу я с дочерью. Но... — задумалась она, прикусив нижнюю губу. — Вы, кстати,