Улыбается не мне, конечно, а сыну. Но улыбка такая же пленяющая. И лёгкий прищур глаз со взмахом ресниц…

Выстрел купидона. Так подстрелила при первой встрече. Быстро и безболезненно вонзилась в сердце.

А вот теперь — ноет.

–. Марьям, — вздрагиваю, указывая девушке на машинку. Кирюша подниматься начинает. — Он…

— Сел обратно. Он пристёгнут надёжно. И просто удобнее устраивается.

— Понял. И часто вы так катаетесь?

— Нет. Зимой не очень. Но летом, думаю, будем постоянно.

— Может тогда…

— Рискнёшь ему купить такую машинку — я её тебе засуну в… В общем, не стоит.

— Не буду. Обещаю, — отвечаю со смешком. Не сдерживаюсь: — Мара.

— Ты…

— Прости. Последний раз было, Марьям. Но мне нравится идея, что только я так тебя называл.

— А мне нравится идея, что ты где-то в море утонешь. Не все желаемое получают.

Я усмехаюсь. Начинаю смеяться в полную силу. Марьям злыми словами бьёт, а мне легче от этого становится.

Парадоксально.

— Что? — хмыкает, заметив мой интерес. — Что ты так рассматриваешь? Тебя разве не Кирилл интересует?

— А если вы оба?

— Тогда ты точно где-то стукнулся. Я тебе на кой черт?

— Что, если я всё ещё тебя люблю?

Мара поджимает губы. Пытаясь скрыть то ли раздражение, то ли улыбку. Разворачивается ко мне, взгляд бегает по лицу.

Выдаёт с непривычной (забытой) мягкой интонацией:

— Да люби, Савв, люби. Меня это как касается?

Глава 34

Любит он.

Это настолько смешно, что кричать хочется.

Объявился спустя столько лет, а теперь…

Я серьёзно задумываюсь о том, чтобы нарваться на суд и просто избить мужчину. Есть даже шанс, что он позволит.

Мудак.

Он выгнал меня без повода. Он не вспоминал, ничего не хотел. Приехал и задевал постоянно.

Или это как в детстве, мужчин на генном уровне заложено? Дёргать девочек за косички, чтобы хоть какую-то реакцию получить?

Савва цеплял. Крючки забрасывал, не позволяя увернуться. Любыми способами пытался втянуть меня в диалог.

И работать захотел вместе… С его стороны — я была предательницей, которую вычеркнуть из жизни нужно. Но при этом — всеми способами пытался утянуть меня в свой план.

Я думала, что из-за донорства, но раз так… Получается, просто меня хотел?

Ну, его проблемы. Он бросил меня! Он поверил собственным переживаниям и страхам, и бросил!

Он…

— Мамочка.

Сын несётся ко мне, и я тут же выбрасываю все лишние мысли из головы. Подхватываю малыша на руки, прижимаю к себе.

Кирюша просит пить, я лезу в сумку. Едва не роняю её.

— Давай помогу.

Савва оказывается рядом, а я прижимаю сына к себе крепче. Внутри иррациональный страх, что сейчас всё сломается.

Дубинин сделает что-то ужасное, попробует…

— Я сумку подержу.

Медленно предлагает Савва, правильно считывает мою реакцию. Его взгляд темнеет, а лицо застывает.

Неприятно, Савв? Больно?

Отлично. Мне тоже так было.

Я отдаю мужчине сумку, он ищет там детскую бутылочку. Кирюша укладывает голову на моё плечо. С интересом смотрит на мужчину.

А мне хочется спрятать сына. С материнской ревностью справиться сложно. Что Савва заинтересует малыша, получит его любовь. А я…

Это глупо и по-детски, я знаю. И я понимаю, что какой бы я хорошей ни была — сыну нужен отец. Но не такой!

Просто… Не Савва.

Но от дубины этого тоже есть польза, если честно признаться. Потому что Кирюша роняет бутылочку — Савва её поднимает.

Что-то нужно — мужчина включается.

Пытается быть везде и сразу, нагло влезает в нашу спокойную прогулку, рушит её. Но… Хотя бы помощник из него нормальный.

Принимаю это, сцепив зубы.

Мне придётся привыкнуть к тому, что Дубинин никуда не денется. Он останется рядом. От него так просто не избавиться.

Кирюша начинает сопеть. Он с утра набегался, а теперь ещё на машинках накатался. Малыш устаёт.

— Если тяжело, — Савва сглатывает. — Я могу его взять.

— Нет, — отвечаю резко, придерживая голову сына ладошкой. — Не надо.

— Я же не заберу и не убегу. Это…

— Бред? Так поверь, Дубинин, это меньший бред, который я о тебе думаю. Потому что я тебе не доверяю. Сейчас ты для меня… Предатель, который может сделать что угодно.

— Мар-ьям, — с паузой моё имя произносит. Хоть тут прислушивается. — Я не причиню вреда ни тебе, ни ребёнку. Я думал, что хоть это понятно.

— Мне — нет. Раньше я знала тебя, теперь — нет.

На этом наши препирания заканчиваются. Я двигаюсь в сторону дома, Савва — следует за мной.

Я шикаю на мужчину, когда слышу трель мобильного. Он же может ребёнка разбудить! А потом понимаю, что это мой надрывается.

— Вот, — Савва лезет в детскую сумку. — Тебе… Юра звонит. Хм.

— Дай, пожалуйста.

Я удобнее перехватываю сына. Сожалею, что больше не гуляю с коляской. Но Кирюша их не любит, а засыпает вот так — очень редко.

— Привет, — я прижимаю телефон ухом к плечу. — Всё хорошо? Я просто немного занята. У меня Кир на руках спит.

— Понял, тогда не буду отвлекать. Потом поговорим.

— Нет, ты… Ты можешь, если быстро.

От разговоров с Юрой у меня автоматом настроение вверх лезет. Почему-то. Ведь от него я никакой подставы не жду.

Как маленький оплот стабильности, где ничего не покачнёт. И это помогает справляться.

К тому же… С Юрой мы давно не виделись. И… Мы в браке два года, из которых вместе провели несколько дней.

Он как муж-моряк, с которым не нужно было много времени проводить. Но за последние недели всё как-то изменилось.

Я привыкать начала, что Балабанов постоянно где-то рядом.

Лицо буквально вспыхивает. Словно кто-то горящую спичку прикладывает к щеке.

Мне не нужно поворачиваться, чтобы убедиться — Савва смотрит. Испепеляет взглядом.

— Я с генералом разобрался, — довольно выдаёт мужчина. — Всё закончилось. Приступаю к проекту.

— Вау! — вскрикиваю шёпотом, чтобы не потревожить сына. — Это же замечательно. Ты молодец.

— В связи с чем — сегодня праздничный ужин.

— Эм…

— Ты и я, Маш. Ну и малой, которому найдём развлечение.

— Это замечательно, но…

— Ты сама сказала, что долго говорить не можешь. И спорить тоже. Так что… Быстрее будет согласиться и поужинать со мной. У тебя нет выхода, Маш. Будь готова к семи.

Юра не оставляет мне шансов. Нет, я могу отказаться, но… Просто «но», без адекватных причин.

Я прощаюсь с Дубининым, аргументировав всё тем, что сын спит и ему нужно отдохнуть. Савва пытается спорить, вызывается проводить…

Но я отказываюсь. Сбегаю почти.

У меня передоз общения. Всё внутри горит. Самоистязание в высшей