Пошли по узкому ущелью, где стены метров на сто вверх уходили, а ширина внизу и десяти метров не имела, дно песчаное, с валунами, а тут раз, лоб в лоб столкнулись с моджахедами. Те тоже по нему шли. Для бокового дозора многовато, два десятка, скорее всего усиленное охранение. В самой банде их почти две сотни, а нас едва три десятка, но дело привычное. Стрелять нельзя было, шуметь первым, выхватив ножи, я рванул вперёд. А так как я в дозоре был, впереди наших, первым и врубился в ряды душманов. Работал двумя ножа и быстро, молниеносно меняя цели. В общем, только крики и раздавались. Не успели моджахеды использовать оружие, да и вооружены в основном старыми английскими винтовками и редкими китайскими «АК». Основная группа не узнала что их охранение уничтожено и продолжало идти на засаду. Двадцать два тела, наши даже не успели принять участие, только добили подранков после меня. Мы успели занять позицию, и не дали отойти выжившим, когда наши сначала из гранатомётов и пулемётов накрыли, потом шквальным автоматным огнём. И мы с тыла добавили. Осмотрели, ворочая тела, оружие уничтожили, я оптику снял с «СВД», жаль пулей изувечена винтовка, хочу поставить прицел себе на пулемёт, целый тот, ну и так по мелочи. Набрал, в основном боезапас. Места для чего другого серьёзного не было, но копиться. И обыскивать вот так на виду нельзя, ещё объявят мародёром, но скопил пачку местных афгани, около полторы тысячи долларов, у одного в подсумках две пачки русских рублей нашёл, трёшки. Всего тысяча двести рублей, мотом большой золотой портсигар с каменьями, два богато украшенных камнями кинжала, и мешочек с необработанными изумрудами. Всё это на телах нашёл за полтора месяца боёв. Неплохо идёт.

Вот так вернулись на базу, стирка, я пулемёт чищу и воду попиваю, а тут окрик:

– Антошина, к командиру отряда.

Быстро собрав пулемёт, вставив короб и заправив ленту, и рванул в нужную сторону. Не смотря на то, что за длинным столом сидело ещё шестеро из нашей группы и прапор Игнатьев, оружие без присмотра я не оставлял. Отучили. Наши не все стояли в кишлаке, а рядом землянок нарыли, так оно безопаснее, однако меня перехватили по пути и отправили в нужную землянку. А там знакомый особист ждёт.

– Ну что Антошин, пляши. Для тебя радостная новость. Мать твою нашли, она действительно в одном из южных кишлаков находилась. Как врача используют, а моджахедов там госпиталь. Сейчас идут переговоры по обмену на несколько важных полевых командиров. Договорились уже, рабочие моменты обсуждают.

– Приятная новость, спасибо, товарищ капитан. А отец?

– Год назад продали на рабском рынке. Больше о нём не слышали. Ищем. Ладно, это обсудили, а теперь опиши мне тот бой на ножах в ущелье, что сегодня был…

Надо сказать, почти полтора часа со мной работал. А ловкий гад, сначала заставил открыться, дав информацию по матушке, и нанёс первый удар, задавая вопросы и отслеживая мою реакцию. Опытный, не люблю с профи работать. И я понимаю его интерес. Бойцы, судя по мату со спины, видели, как от меня по типу воздушной волны шло. Это как камень в воду кинуть, искажение кругами расходиться, вот и тут также, Да, бой на пределе возможностей, сорвал с меня какую-то защиту, я так думаю, что не давала инициировать Дар, и прошла спонтанная инициация. О да, Дар при мне, я уже готовлюсь активно его осваивать. Пока дальность Взора восемь метров, но кач идёт. Впрочем, я всё же неплохо, на мой взгляд опрос прошёл, бой был, ничего больше необычного не видел, рапорты написал, ранее почему-то не было приказа их писать, а тут их в штаб отряда передали. Ну и отпустили отдыхать. Нашей группе три дня на отдых дали. Мы полностью банду уничтожили, никто не ушёл, а их было куда больше нас. Потери были, но ранеными. Уже в госпиталь отправили, троих, ещё один легкораненый тут на месте лечение проходит. Как видите неплохо всё вышло. И новость действительно радостная. Закончив чистить пулемёт, и ещё раз помывшись, до сих пор неприятно вспоминать эту стягивающую кожу засохшую кровь, но отдых нам только снился, сел писать письмо Анне, сообщая, что нашлась матушка, чтобы ты в курсе была. Куда она приедет, если договорятся об обмене, на что я надеюсь, как не на свою квартиру? Да и отца, если честно, желаю найти. Дальше отнёс письмо в штаб, адрес написал, конверт выдали, там опечатали, отправят, и вернулся к своим. Форма уже сохла постиранная, впрочем, все пятна, остались, как не старалась убрать прачка, не удалось, но будем считать, что это новый камуфляж. А вообще именно этот бой в прямом контакте, как-то сделал меня своим среди опытных бойцов отряда. А вот так, ранее считали желторотиком, как и остальных в группе новобранцев, но вот со мной теперь вели себя по-другому. И это заметно.

Дальше так и шли боевые действия. В конце сентября во время одного боестолкновения меня ранило. Рана лёгкая, пару швов наложили, но очень не удобная, сесть не могу, а лежать или на животе, или на боку. Пока на базе квартировал, второй день уже, ждал что заживёт. К нам ещё в конце сентября пополнение прибыло, из состава бригады, опытные, добровольцы, служат от двух лет и больше. К нам в группу четверо попали, их натаскивают на местную специфику. Не знают же ничего. Сам я отслеживал всё, что по матушке было. Письмо моё до Анны дошло, вчера как раз ответ получил, мол, ждёт. А ведь матушке нужно будет восстанавливать документы. Её с отцом признали погибшими, так что побегать придётся. Тем более, неизвестно в каком она моральном и психологическом состоянии после плена. А там тоже не сахар, афганцы к рабам как к скотине относятся. Нет, скотину берегут, а вот рабов и забить могут, да просто если настроение плохое. Нелюди они. Я вообще афганцев терпеть не могу, и рожи их не нравятся. Бандитские. Так что бил их с немалым удовольствием. На моём счету их уже за две сотни, всё же неплохо быть пулемётчиком, но официально чуть меньше, около ста двадцати подтверждённых, из них два десятка взяты ножами. Про это кстати в газетах не писали, наша часть секретная, но слухами разошлось. На днях мне звание младшего сержанта дали, и командир отряда сообщил, что на Героя меня представил, всё же одному против двух