— Я рада, что с тобой все в порядке, Истон.

Я осторожно присаживаюсь на корточки перед Эшлин, и она берет меня за руку.

— Мне очень жаль, — говорю я, и слезы наполняют глаза. — Я не мог это остановить. Это моя вина. Я не смог ее спасти.

— Истон, — рыдает Эшлин. — На углу улицы стоял офицер. Он все это видел. Ты не мог контролировать то, что произошло. Аварию устроили папарацци. У мужчины на мотоцикле был с собой длиннофокусный фотоаппарат. Он умер из-за глупой фотографии, — ее голос дрожит. — А Мэдлин… — она замолкает, и Брэндон притягивает ее к себе.

— Истон, — Бекет подходит ко мне и помогает сесть в кресло рядом с Эшлин. — Тебе нужно относиться к этому спокойно. Они скоро выйдут и расскажут нам, что происходит.

Скоро не наступало еще три часа.

И пока это не произошло, мы слышали, как в комнате упала булавка.

В комнату входят мужчина и женщина, оба в темно-синих халатах и хирургических шапочках.

— Мистер Хейс? — зовет женщина, и Джульетта указывает в мою сторону.

— Я ее муж, — говорю, чувствуя, как Эшлин берет мою здоровую руку в свою. — А это ее мать.

— С вами все в порядке, мистер Хейс? — спрашивает женщина, и комната кружится вокруг меня.

— Я в порядке. Расскажите, что с моей жене.

Хирург-мужчина отвечает:

— Ваша жена боец. Ремень безопасности спас ей жизнь, но также стал причиной разрыва селезенки. Обнаружив кровотечение, мы сделали все возможное, чтобы спасти селезенку, но не смогли. Сейчас операция закончена, и она восстанавливается.

— О чем вы говорите? — спрашиваю, желая убедиться, что понимаю его.

— Мы удалили селезенку вашей жене. Мэдлин придется остаться здесь на несколько дней, чтобы мы могли следить за ее выздоровлением, и ей нельзя перенапрягаться, пока выздоравливает в течение следующих четырех-шести недель. Она счастливица. Могло быть гораздо хуже.

— Могу я ее увидеть? — спрашиваю, игнорируя всех вокруг.

— Обычно я бы посоветовал подождать, пока ее не приведут в комнату, но вы выглядите не очень хорошо, мистер Хейс. Как насчет того, чтобы мы отвезли вас к жене, и осмотрели?

— Позаботьтесь о моей жене, и со мной все будет в порядке, док. Просто убедитесь, что с ней все в порядке.

Беккет помогает мне вернуться в инвалидное кресло, и Эшлин зовет меня.

Я останавливаюсь и смотрю на нее.

Я должен чувствовать вину, потому что не предложил ей пойти туда, чтобы увидеться с дочерью, но не могу иначе.

Мне нужна Линди.

Мне нужно чувствовать, как она дышит.

— Позаботься о моем ребенке, Истон.

Я киваю, чувствуя, что уже потерпел неудачу, но ничего не говорю, поскольку доктор подходит сзади и везет в палату Линди.

В комнате холодно и тихо. Гул аппарата — единственный шум.

Доктор подвозит меня к кровати, и я кладу голову ей на руку, когда входит медсестра и осматривает Линди. Потом смотрит на меня, но я качаю головой. Похоже, она собиралась подраться со мной, но передумала и оставила нас в покое.

Я прижимаюсь губами к безвольной руке Линди.

— Мне очень жаль, детка. Мне очень жаль, что я не смог спасти тебя. Пожалуйста, будь в порядке. Я не могу жить без тебя, — опускаю голову и делаю то, чего не делал уже чертовы годы.

Я молюсь.

Линди

Жужжание верхнего освещения — первое, что замечаю, когда просыпаюсь.

Боль — это следующее.

— Линди, — голос мамы вытаскивает меня из тумана, открываю глаза и пытаюсь сосредоточиться.

— Мама, — нахожу ее рядом со своей кроватью, за ней Брэндон.

Я в больничной палате.

Части нечеткой головоломки начинают медленно вставать на свои места, и я вспоминаю несчастный случай.

Помню, как меня привезли в больницу и сказали, что нужно отвезти на операцию.

— Истон? — спрашиваю я, и мама указывает на другую сторону кровати, где голова моего мужа лежит поверх моей руки. Его рука забинтована, а волосы спутаны.

— Он не отходил с тех пор, как вчера вечером тебя вывезли из операционной. Врачи хотели, чтобы Истон вернулся в свою палату, но он отказался. Он последовал за тобой из послеоперационной палаты в эту палату, как только тебя госпитализировали, и с тех пор не двигался.

Мои глаза распахиваются, поднимаю онемевшую руку и провожу по его волосам.

— Мальчик-хоккеист, — шепчу я, горло пересохло и болит.

Он не двигается.

— Я не хочу его будить, — говорю маме и Брэндону.

— О, дорогая. Этот человек был готов бросить вызов любому, кто встанет на пути, чтобы добраться до тебя. Едва он вышел из операционной, как спустился в другую операционную, чтобы подождать с нами. Разбуди его и покажи, что с тобой все в порядке. Это лучшее, что ты можешь для него сделать. Мы найдем медсестру и скажем, что ты очнулась.

Мама наклоняется и целует меня в голову.

— Я люблю тебя, Мэдлин. Тебе больше никогда не позволено поступать так со мной, поняла?

— Я посмотрю, что можно сделать, мама.

Они с Брэндоном закрывают за собой дверь, и я провожу рукой по голове Истона.

— Просыпайся, муженек, — зову его, а он что-то бормочет. — Истон… Ты мне нужен. Пожалуйста, проснись ради меня.

Он поворачивает голову и смотрит на меня.

— Малыш… — ему требуется минута, чтобы сосредоточиться, а затем его глаза из карих становятся золотисто-зелеными, он улыбается и поднимается на ноги. Его губы тут же прижимаются к моим, и мы просто дышим друг другом.

— О боже мой, детка. Я думал, что потерял тебя.

Я медленно протягиваю руки и обхватываю его лицо.

— Ты не мог меня потерять. Ты спас меня.

— Я не спас тебя. Если бы это сделал, у тебя все еще была бы селезенка, и ты бы не просыпалась на больничной койке, Линди, — полнейшая скорбь в его голосе выводит меня из себя.

— Истон, ты сделал все, что мог, чтобы остановить то, что произошло. Мы не можем контролировать других людей или мать-природу. И даже когда эта машина ехала прямо на нас, ты выбросил передо мной руку, — я осторожно прикасаюсь к его шине, и он морщится от боли. — Во сне ты всегда спасаешь меня, Ис. И в реальности тоже. Ты всегда это делаешь.

— Я так сильно люблю тебя, принцесса. До старости и седины, помнишь? Ты никогда не сможешь заставить меня жить на этой Земле без тебя.

Он опускает поручень кровати.

— Что ты делаешь, Ис?

Он осторожно ложится рядом со мной.

— Они пытались заставить меня лечь часами. Я следую указаниям врача.

— Они заставят тебя уйти, —