— У вас есть надежда найти кого-то? — безразлично спросила женщина.

— Я надеюсь на это, — не торопясь, отвечал он, боясь показаться смешным.

Миссис Стивенс склонила голову влево, обратив свой взор на темный остывший камин.

— Мне просто хочется ее похоронить. Просто похоронить и поплакать, потом устроить поминки для родственников, еще раз поплакать. Но точно уже знать, что она больше не мучается. Я устала просыпаться по ночам от жутких кошмаров, в которых она рядом со мной и Джоном. Нет ничего хуже, когда эти сны заканчиваются и спустя две секунды я осознаю, что Эмми не спит в соседней комнате.

— Я понимаю, — сочувствующе кивал Альфред.

— Нет, не понимаете, — резко повернула голову женщина, чье лицо напоминало серое пятно.

Она улыбалась странной, очень холодной и больной улыбкой.

— Я раньше смотрела фильмы о похищениях, выкупах, всякую чушь в этом роде и думала, что тоже понимала. Искренне сочувствовала плачущим героям, убежденная, что вела бы себя точно так же, отгоняя дурные мысли об Эмми. Но я оказалась не права. Это страшнее всего, что существует в этом мире. Когда-то я чего-то боялась, многих вещей. Измены Джона, смерти родителей, что заболею чем-то. Теперь я боюсь лишь одного: что никогда больше не увижу дочь живой или мертвой. — По щеке миссис Стивенс потекла слеза, однако она продолжала улыбаться своей едкой жуткой улыбкой. — Благослови Бог «Ксанакс», сохраняющий мой рассудок. — Она вытерла с щеки слезу и, замолчав, холодно посмотрела на собеседника.

Альфред обратил внимание на выглядывающее из-под рукавов бледно-фиолетовой рубашки тонкое женское запястье. На нем было несколько шрамов, по их виду можно было определить, что у них разный срок. Одни свежие, другие были старыми, практически незаметными.

— Знаете, чего не сделал ни один ваш агент? — продолжала миссис Стивенс.

— Чего? — виновато интересовался Альфред.

— Не обнял меня и не сказал: «Мэм, мы обязательно найдем вашу дочь». Пусть даже бы он соврал, мне было бы легче. Вместо этого все те, с кем я говорила, одетые в хорошие костюмы, показывающие сверкающие значки, с первого дня после похищения вели себя так, будто Эмми уже труп. В каждой бумажке, в каждом письме, которое я от вас получала, она и остальные дети указывались так, будто это название улицы или предмет, который не имеет души. А она ее имела, прекрасную, чистую и радостную! — По другой щеке миссис Стивенс скатилась еще одна прозрачная слеза. — И он съел ее.

— Кто? — растерянно глядел на собеседницу агент Хоуп.

— Монстр, который совершил похищение и убил водителя автобуса. Я уверена, мою дочь похитил не человек, а чудовище, способное питаться душами.

Альфред смотрел на страдающую мать, потерявшую ребенка, и не понимал, на полном серьезе она говорит или выражается фигурально. Таблетки успокоительного, разрушившие полностью волю человека, лишь спрятали болезнь, но не излечили ее. Испепеляющее печальное безумие — теперь смысл жизни измученной женщины.

— Поэтому вы и не можете найти его, так как он становится невидимым. Детские души прозрачные, совсем невидимые, как воздух. Пожирая их, он и сам может становиться невидимым. Кто знает, быть может, прямо сейчас он сидит в этой комнате, наблюдает за нами и насмехается надо мной.

Все горе, все безумие, испытываемое миссис Стивенс, проникло в душу Альфреда. Его плечи обмякли. Опустив голову, он закрыл глаза и покачал головой.

— Нет, — произнес он сквозь зубы, смотря на собеседницу влажными покрасневшими глазами. — Нет, мэм, его здесь нет, и это совсем не монстр. Это человек, которого мы найдем и накажем. Я обещаю вам.

Миссис Стивенс заплакала и прикрыла ладонью дрожащие губы.

— Умоляю, не дарите мне надежду.

— Я найду его и найду вашу дочь, живой или мертвой. Даже если мне придется зайти в каждый дом и поговорить лично с каждым человеком в этой стране, если мне лично придется перекопать каждый дюйм земли.

Звук открывающейся двери отвлек Альфреда и миссис Стивенс от беседы. Вытерев слезы, она встала и направилась в прихожую. Агент Хоуп обернулся, пытаясь рассмотреть происходящее.

— Ты опять плакала, — обнял свою жену Джон.

— Все хорошо, не обращай внимания, — дала понять та мужу, что она в доме не одна. — У нас гости. Агент ФБР, я рассказывала тебе о нем.

Пришедший с работы Джонатан Стивенс снял с плеча коричневую кожаную сумку и небрежно кинул на пол около лестницы. Передав жене плащ песочного цвета, он поспешил в гостиную.

Альфред заблаговременно встал и поправил на себе пиджак и галстук.

— Здравствуйте, — с интересом разглядывая гостя, протянул руку отец Эмми. — Джон Стивенс.

— Очень приятно, — пожал руку тот. — Агент Альфред Хоуп.

Полный привлекательный мужчина с небольшим животом и рыжеватой лысиной на голове закатал по локоть рукава белой рубашки и, расстегнув верхнюю пуговицу, обойдя журнальный столик, сел туда же, где несколько минут назад сидела его жена.

— Надеюсь, вы не принесли нам дурные новости. Моя жена плачет не из-за вас? — аккуратно поинтересовался он, так, чтобы не слышала его супруга.

— Нет, все… все хорошо, — отвечая, Альфред запнулся. — В смысле, не все хорошо, а в смысле плохих вестей я вам не принес. Как, впрочем, и хороших. Я пришел поговорить.

— С нами уже говорили много раз ваши коллеги.

— Да, я знаю, — будто оправдываясь, начинал заново объясняться агент ФБР.

— Он новичок, — перебила его ставящая чай перед мужем миссис Стивенс.

— Как я поняла, агент Хоуп решил с новой силой взяться за дело. Прямо перед тем, как ты пришел, он мне пообещал, что найдет похитителя и Эмми, — хозяйка дома присела на подлокотник кресла и обняла двумя руками мужа за шею.

— Лихо, — с недоверием произнес Джон. — Ну хоть кто-то нам что-то пообещал.

— По моему мнению, в таком деле, как это, преступник не мог не совершить хоть какой-то, пускай даже самой маленькой ошибки, — объяснял, жестикулируя Альфред. — Именно за эту ошибку, которую никто не заметил, я и хочу зацепиться. У моих более опытных коллег глаз замылен, они делают все по отработанной схеме